Пациент всегда мертв

— Гэвин не рассказывал о новой подружке? — спросил я.

— Новой?

— После Кайлы.

— Нет, он ничего не говорил.

— А он рассказал бы вам?

— Что вы имеете в виду?

— Он делился с вами деталями своей личной жизни?

— Делился? Да, но в меньшей степени, чем до аварии. Он постоянно пребывал в каком-то замешательстве, он получил страшный удар вот сюда. — Куик дотронулся до своего лба.

В том же месте, где пуля вошла в череп его сына. Этого он еще не знал. Пока ему нет нужды знать.

— Замешательство? — повторил я.

— Только временное. Он обнаружил, что не может сосредоточиться на учебе, потому и оставил школу. — Куик затянулся и поморщился, словно ему стало больно. — Он получил удар в предлобную долю. Врачи сказали нам, что именно она контролирует личность. Поэтому естественно… -…Гэвин изменился, — подсказал я.

— Ничего особенного, но, конечно, без изменений не обошлось. Но потом ему стало лучше. Как бы там ни было, я уверен, что авария Гэвина с этим делом никак не связана. — Куик быстро выпустил дым, снова стряхнул пепел. — Нам необходимо выяснить, кто это сделал. Ублюдок оставил какие-нибудь следы?

— У нас нет подозреваемых и очень мало информации. Мы до сих пор даже не смогли идентифицировать девушку, — сказал Майло.

— Ну, я ее не знаю и сомневаюсь, что Шейла знает. У нас одни и те же знакомые.

— Можете ли вы рассказать о Гэвине что-нибудь, что будет нам полезно?

— Гэвин был классным парнем! — сказал Куик так, словно вызывал нас на спор. — У него была голова на плечах. Прекрасный игрок в гольф. Мы оба любили гольф. Я учил его, и он выучился быстро, перепрыгнул меня. Это было до аварии. После нее у Гэвина не стало той координации, но он все равно неплохо играл. Его внимание рассеивалось… Порой ему хотелось проводить один и тот же удар снова и снова… Хотелось отточить его до совершенства.

— Он стал педантичен, — подсказал я.

— Ага. В смысле интересов, ему раньше нравился бизнес, как и мне. — Джерри Куик как-то неуклюже дернулся. — Это тоже изменилось. Он утратил интерес к бизнесу. У него появились другие идеи. Но я считаю, что это было временным явлением.

— Другие идеи насчет карьеры?

— Скорее карьерные фантазии. Экономика оказалась спущенной в сортир, и он захотел стать писателем.

— Какого рода писателем?

— Он шутил по поводу работы на бульварные газетенки, сбора грязи на знаменитостей.

— Так это была всего лишь шутка?

Куик сверкнул на меня глазами:

— Он смеялся, и я смеялся в ответ. Я говорил вам, что он не мог сконцентрироваться. Как, черт возьми, он мог писать для какой-нибудь газеты?! Однажды, когда Эйлин была здесь, Гэвин спросил ее, не знает ли она какой-нибудь знаменитости, которую он мог бы обгадить. Потом Гэвин подмигнул мне, а Эйлин чуть не обделала штанишки. Она завела речь о том, что знаменитости заслуживают, чтобы их оставили в покое. Сама мысль, что можно обидеть каких-нибудь крупных кинодеятелей, испугала ее до колик… Ладно, о чем это я говорил?.. — Глаза Куика остекленели. Он вновь закурил.

— Гэвин стал заниматься журналистскими расследованиями, — подсказал теперь Майло.

— Я уже сказал, это было несерьезно.

— Как Гэвин заполнял время, после того как бросил учиться?

Куик опустил голову:

— Болтался. Я считал, что Гэвин вот-вот вернется к учебе… Это было трудное время для него, и я не настаивал. Я думал, что он, возможно, восстановится в школе весной.

— Какие еще изменения вы в нем заметили? — спросил я.

— Он перестал убирать свою комнату, да что там — просто запустил. Он никогда не отличался особой аккуратностью, но всегда за собой следил. Я терпеть не мог делать ему замечания подобного рода, так как он сильно смущался; никогда не спорил, не вставал на дыбы, просто говорил: "Прости, папа". Он, конечно, чувствовал, что что-то не так, однако не очень расстраивался по этому поводу. Постепенно все у него приходило в норму, и он опять начал бегать. У него были хорошие ноги, для него, бывало, ничего не стоило пробежать пять-шесть миль. Его доктор сказал мне, что все у него будет хорошо.

— Это какой доктор?

— Невропатолог. Как там его звали?.. — Куик затянулся, вынул сигарету и шлепнул себя свободной рукой по щеке. — Какой-то парень-индус. Барри Силвер, наш семейный доктор, направил нас к нему. Парень-индус… работает в больнице Сент-Джон… Сингх. Он ходит в тюрбане. Должно быть, один из тех… Ну, вы знаете. Барри — и наш доктор, и наш друг. Я с ним играю в гольф, потому и внял его совету. Сингх провел несколько тестов и сказал нам, что не увидел никаких отклонений в мозгу Гэва. Он сказал, что для излечения Гэву потребуется время, но не смог определить, сколько именно. Потом он отослал нас к врачу… психологу. Чтобы он помог Гэву восстановиться после травмы.

— К нейропсихологу? — спросил я.

— Она врач. Это все, что я знаю. Ее фамилия Коппел. Она выступает на радио.

— Мэри Лу Коппел?

— Вы с ней знакомы?

— Я слышал о ней.

— Сначала Гэв ходил к одному из ее партнеров, но у них не заладилось, поэтому он перешел к ней.

— А что там было не так с первым партнером?

Куик пожал плечами: