Пациент скорее жив

Поднявшись на свой этаж, я сразу ощутила пустоту. Обычно меня встречала мама, или Дэн, или, на худой конец, Куся, когда никого не было дома. Сейчас меня никто не встречал, никто не ждал. Первым делом, чтобы преодолеть щемящее чувство одиночества, я устроила иллюминацию везде, включая ванную и туалет. И еще врубила погромче телевизор – так создавалось ощущение присутствия в доме кого-то еще. Шла передача о собаках, и я не стала переключать. Вместо этого я довела звук практически до полной мощности, чтобы слышать на кухне, куда отправилась готовить себе еду. Еще до того, как открыла дверцу холодильника, я с ужасом сообразила, что вчера он был почти пуст, а я, поглощенная мыслями об Анне Евстафьевой и своих обязанностях, совершенно забыла зайти в магазин. Сегодня же, болтая с Викой, проскочила как минимум две торговые точки.

К моему удивлению, холодильник оказался наполнен всем необходимым! В морозилке лежали пухлые куриные окорочка и мороженые котлеты, в дверце стояли бутылки с соком и два пакета молока. Также я обнаружила несколько видов сыра, зеленый салат, помидоры и огурцы, а в нижнем ящике – десятка три яиц.

Я люблю готовить, но в данный момент не испытывала ни малейшего желания практиковать свои кулинарные способности, поэтому ограничилась яичницей на скорую руку и салатом. Поужинав под аккомпанемент телевизора, оравшего в гостиной, я взяла мобильник и позвонила маме.

– Алло!

Боже, как же здорово слышать в трубке ее голос! Мы немного поболтали. Честно говоря, я потратила бы на разговор с мамой и больше времени, но она волновалась за то, во сколько мне обойдется звонок из-за границы, она слышала, что в Скандинавии очень дорогие тарифы.

Повесив трубку, я легла на диван, приглушила звук телевизора и взяла блокнот. Подумав пару минут и собравшись с мыслями, набросала коротенький план действий на будущее. Получилось следующее:

1) познакомиться с как можно большим количеством народа в собственном отделении и попробовать их разговорить – возможно, кто-то из сотрудников знает нечто, интересное для ОМР и Лицкявичуса; в больнице явно не все в порядке, судя хотя бы по настроению Марины, так что слухи о темных делах, творящихся там, вполне могут оказаться правдивыми;

2) выяснить, лежал ли в отделении неврологии кто-то из пропавших пенсионеров;

3) для этого необходимо проникнуть в компьютер Марины;

4) если в неврологию никто не попадал, то узнать насчет других отделений;

5) для этого придется влезть в компьютер приемного отделения…

Хватит ли мне квалификации? Конечно, за последние несколько месяцев мои знания в области высоких технологий несколько улучшились, благодаря Дэну и Шилову, однако… Моя рука сама потянулась к трубке и набрала первые несколько цифр номера Олега, но я вовремя себя остановила. Что я ему скажу? Тем не менее я еще пару минут подержала трубку около уха, словно надеясь, что аппарат сам догадается, какие еще цифры следует набрать, и все-таки соединит меня с Олегом.

* * *

У меня снова не было шанса предпринять шаги по расследованию: беготня занимала большую часть моего рабочего времени, и только к четырем часам пополудни все немного улеглось и я смогла перевести дух. Присев за стойкой сестринского поста, я начала листать журнал, надеясь обнаружить в нем информацию о тех, кто лежал в отделении некоторое время назад. К сожалению, на посту не было компьютера – еще одно упущение, принижающее статус Светлогорки по сравнению с моей больницей. Если бы машина там стояла, я смогла бы найти сведения – пусть даже только по отделению неврологии.

– О, милое новое лицо в нашем болоте, полном лягушек! – услышала я приятный голос и вскинула голову.

Передо мной, облокотившись на стойку, стоял невысокий мужчина лет сорока с небольшим. Не слишком красивый, он тем не менее выглядел чрезвычайно ухоженным – даже его руки с безупречным маникюром и тонкими длинными пальцами говорили о принадлежности к элите медицинского персонала. Кроме того, у него оказались черные гладкие волосы и пронзительные карие глаза, которые, казалось, видели тебя насквозь, и я ни минуты не сомневалась в том, кем именно является этот человек: несомненно, психоаналитиком, о котором упоминала Марина.

– Как вас зовут, милая дама? – продолжал мурлыкать он.

– Анна, – ответила я и улыбнулась, напомнив себе, что должна заводить как можно больше знакомств, чтобы выполнить свою задачу, для чего мне следует быть дружелюбной со всеми, кто проявляет к моей персоне хоть какой-то интерес. – А вы…

– Ильяс, – представился мужчина и тоже улыбнулся. – Вообще-то – Ильяс Ахатович, но для красивых медсестер – просто Ильяс.

– Очень приятно.

– Читаешь что-то интересное? – спросил он, с ходу переходя на «ты» и перегибаясь через стойку, чтобы заглянуть в журнал. Я прикрыла его игривым жестом.

– О, секреты? – поднял он густые брови. – Обожаю таинственных женщин! В женщине обязательно должна присутствовать загадка, иначе становится скучно.

– А вы быстро начинаете скучать, Ильяс Ахатович? – предположила я.

– Просто Ильяс, – напомнил психоаналитик. – А ты, по-моему, из тех, с кем не заскучаешь?