Пациент

Он сидел спиной ко мне в одном из простецких больничных кресел, а когда встал и повернулся, то я ожидал увидеть у него на лице нечто злодейски-жестокое. Но и тут был разочарован. Лицо у него оказалось по-лошадиному длинным и бледным, с безвольным обвисшим подбородком, высокими скулами и слегка желтоватыми зубами. Бледно-голубые глаза словно никак не могли на чем-либо сфокусироваться, что придавало его взгляду почти столь же отсутствующий вид, какой я видел у большинства своих пациентов-кататоников.

Мы постояли несколько секунд, глядя друг на друга, прежде чем я решился заговорить.

– Джо? – произнес я самым своим профессиональным тоном. – Я доктор Х. Доктор П. распорядился заняться с вами психотерапией, если вы, конечно, не против.

Он ничего не ответил. Вообще никак не отреагировал.

– Если я не вовремя, то могу прийти…

– А вы молодой.

Голос у него оказался высоким и тихим и чуть хрипловатым, словно пускать его в ход ему доводилось нечасто. Это могло бы вызывать некоторое беспокойство, если б не звучащая в нем глубокая печаль, отчего Джо производил еще более жалкое впечатление.

Я кивнул ему и, слегка улыбнувшись, спокойно произнес:

– Да, так и есть. У вас есть какие-то возражения?

Он пожал плечами.

– Остальные были не такие молодые. Я должен быть впечатлен?

Я удивленно заморгал.

– Впечатлен? Чем?

– Ну, тем, что вы реально кого-то настолько довели, что вас прислали сюда в таком возрасте.

Даже не задумавшись, я улыбнулся. Входя в эту палату, я уже приготовился к чем-то страшному. Ожидал словесных оскорблений, издевок, монотонного перечисления всяких отвратительных фантазий – если даже и не попыток воплотить их в жизнь. Единственное, чего я совершенно не ожидал, так это что Джо вдруг отпустит шуточку, не говоря уже о том, что действительно смешную.

– Может, в чем-то вы и правы, но чем это может вас впечатлить?

Джо опять пожал плечами.

– Меня впечатляет любой, кто способен вызвать раздражение у здешнего персонала. С моей точки зрения, мы с вами в этом смысле родственные души. А потом, что бы вы ни сделали, чтобы заполучить от них такого пациента, как я, это реально должно быть что-то охренительно плохое.

На лице его появилось кислое выражение.

– Либо так, либо с возрастом она совсем озлобилась. Ну, или совсем отчаялась.

– Кто?

– Сами знаете кто, – отозвался он с горькой усмешкой. – Она. Та, что держит меня здесь под замком. Почему бы ей просто не перерезать мне горло, раз уж так хочется? Готов поспорить, что и многим другим от нее так же досталось.

– Если вы намекаете на доктора Г., то я…

– Эх, доктор, доктор, доктор… – тихонько протянул Джо. И тут же неожиданно шлепнул ладонью по стене и с отвращением фыркнул. – В общем, говенный из нее доктор. Не может вылечить пациента – и запирает его на сто лет здесь, где и поговорить-то практически не с кем, а потом присылает свежего человека вроде вас… Дайте-ка угадаю. Вы – самый способный врач во всем отделении, и они думают, что, может, вы, и только вы, сумеете меня исцелить?

Мне не следовало удивляться, что он догадался о том, что я считал исключительно закрытой информацией про самого себя, но я все-таки удивился. Изумление, должно быть, ясно отразилось у меня на лице, поскольку он презрительно хохотнул.

– Не надо быть магом или волшебником, чтобы это сообразить, – сказал он. – Эта сука может послать сюда кого-то только по одной причине – потому что хочет уволить его. Знаете, что я уже лежал здесь, когда вы еще наверняка какали в пеленки, и с тех самых пор никто и понятия не имеет, что со мной делать? Она считает, что я «неизлечим», поймите же вы наконец! Вы – всего лишь жертвенный ягненок, который даст ей что-то, что можно будет передать моим долбаным никчемным родителям, чтобы они продолжали засылать денежки, а заодно таким образом она избавляется от всех умных свежих лиц, на фоне которых сама может выглядеть бледно.

Я был шокирован. Совсем не так, как я себе представлял, должен был вести себя самый опасный пациент больницы. Да, он был полон горечи, язвителен и раздражен, но речи его звучали вполне складно, даже здравомысляще. На сумасшедшего он походил меньше всего. Едва ли это был плод тридцати с лишним лет смятения и ужаса, не говоря уже о бессрочном содержании в одиночном изоляторе. Больше того, его замечания оставили у меня противный вкус во рту и заставили усомниться во многом из того, что мне до сих пор говорили. Не могли ли все эти истории про него на самом деле являться не более чем неким хитроумным способом существенного пополнения больничного бюджета? Я насупился.

– Джо, так вы не думаете, что с вами что-то не так?

– Откуда мне, блин, это знать? – огрызнулся Джо. – Насколько лично я могу судить, так это что все вокруг меня с ума сходят! Это так часто случается, что иногда я просто теряюсь в догадках: то ли они делают все это нарочно, то ли чтобы превратить меня в такого же психа, как и они, – только и думаю, какую же херню кто-нибудь отколет в следующий раз.