Патриций

– Зачем же болтаться в Космосе? – Алмон посмотрел на него спокойными карими глазами с едва уловимыми красными огоньками на самом дне. – Вокруг полным-полно маленьких необитаемых планет, мы сядем куда-нибудь и будем думать. Ты знаешь, как это делается?

– Мы подохнем в этом корабле, если будем сидеть в нем безвылазно!

– Не беспокойся, на крейсере можно жить практически всю жизнь, не выходя наружу.

– Ты что, собираешься торчать в какой-то богом забытой дыре, держать нас тут всех до тех пор, пока кто-то не выйдет на середину зала и не скажет: «Я – убийца»?!

– Ты когда-нибудь, наконец, закроешь свой рот или нет? Чуть было не погиб наш общий друг. Я вижу, тебе совершенно безразлична его судьба, и это наводит на соответствующие мысли, не так ли?

Макс зло посмотрел на полуволка, но промолчал.

– Так вот, – продолжил Алмон, – остановившись на какой-нибудь планете, желательно лишенной атмосферы, пригодной для дыхания, мы исключим возможность исчезновения убийцы. Если мы задержимся на несколько дней, решающей роли это не сыграет, а за это время этот некто обязательно совершит какую-нибудь ошибку и выдаст себя. Если Патриций догадался, что Глаз Идола забрал Ют и послал за нами вдогонку корабли, для нас будет даже неплохо переждать в тихом месте. Как вам?

– Принимается, – ответил за всех Сократ.

И Алмон, изменив курс крейсера, направил его к ближайшей необитаемой планете.

* * *

На приеме в честь наступления весны Владыка не присутствовал, Дракула с Палачом сами принимали гостей и распоряжались празднеством. Георг отчего-то стал избегать шумных сборищ. Практически все свое время он проводил в тишине и уединении, мог часами стоять у окна и смотреть на небо, виднеющееся в разрывах крон деревьев. Но в глазах Владыки не отражались зеленые листья и прекрасные цветы. Он смотрел на безумствующую весну, а в его голубых глазах плыли легкие, задумчивые хлопья снега, бесшумно и бесконечно летящие мимо голых звенящих веток, похожих на замерзшие души праведников.

* * *

– Мы совершим посадку на планете под названием «Г.Н.Ё.Т.» – Алмон указал на крошечную точку на электронной карте. – То, что надо: атмосферы нет, жизни нет, даже не начинались разработки месторождений.

– Название у нее какое-то, малость угнетающее, – поморщился Макс. – Почему именно «Гнёт», а не как-нибудь иначе?

– Это не название, а первые буквы характеристик, обозначающих ее.

В кресле пилота рядом с Алмоном устроилась Терр-Розе с чашкой чая в руках.

– Пожалейте меня кто-нибудь, я скоро умру от бессонницы на этом корабле.

– С такими-то событиями и спать? – Алмон постепенно снижал скорость. – Вот выясним все, тогда и отоспимся.

– Доживу ли я до этого? – вздохнула королева. – Вот и Ютфорд тоже проснулся. Бедный, несчастный ребенок.

Ют, в длинной ночной рубашке и красных тапочках с желтыми помпонами, как маленькое привидение выплыл из лифта и направился в Зал Управления.

– Ну что вы не спите? – недовольно пробурчал он. – Все шумите, бубните, тарахтите!

– Нам не спится, – Терра взяла его на руки и посадила к себе на колени. – А вот тебе надо быть в кровати в это время. Сейчас папа всыплет за то, что не спишь, а бродишь по кораблю в ночной рубашке.

– Не всыплет, – малыш с опаской посмотрел на кают-компанию, откуда доносился голос Сократа, – я ему объясню, что спать тут невозможно.

– Как я тебя понимаю, – вздохнула Терра. – Кстати, как ты нас нашел?

– А чего искать? Вы же только тут, да в баре своем тусуетесь.

– Ют, – улыбнулся Алмон, – если тебе не трудно, называй кают-компанию хотя бы «рестораном», ладно?

– Ладно, – махнул рукой малыш точь-в-точь, как Сократ, – мне не трудно.

В Зал вошел толстяк с подносом, на нем стояли дымящиеся чашки.

– О, – сказал Сократ, – кажется, я лицезрю свое чадо. Чадо, объясни, почему я тебя лицезрю так поздно, здесь и в таком виде?

– Я не могу уснуть! – возмутился малыш, покрепче обнимая Терру. – Там, за стенкой, постоянно болтают! Бу-бу-бу и бу-бу-бу! Ни минуты покоя!

– Не заливай. Кто там может болтать? Твоя соседка Анаис, а она спит давно. Ладно, если не хочешь спать, сиди с нами, только не мешай. Терра, будь добра, заверни его в шаль, не хватало еще, чтобы простудился.

– Конечно.

Закутанный в расшитую драгоценными нитями шаль королевы, малыш стал похож на маленького королевича и заважничал. Сократ принялся разливать по крошечным рюмочкам свою любимую сугриппу, а Ют спросил Терр-Розе:

– Слушай, а что там Макс все время пишет? – он кивнул на парня, сидящего за пультом с листком бумаги и карандашом в руках. – Завещание, да?

– Почему завещание? – улыбнулась Терра.

– А он боится летать на нашем корабле, я знаю.

– Что ты сочиняешь? Никакое это не завещание. Я просто пытаюсь как-нибудь расшифровать название планеты, на которую мы летим.

– Что-нибудь получилось? – спросила Ластения.

– Так, бред какой-то.

– Например?

– «Гигантская Невероятная Ёжиковая Таверна», или «Гнусная Неприступная Ёжиковая Таверна», или вот еще – «Геройские Непобедимые Ёжиковые Тимуровцы».

– Все? – улыбнулась Ластения.

– Пока да, но у меня есть еще идеи.