Патока

Бѣлкинъ поблагодарилъ и опять вспомнилъ про остальные счета.

Инженеръ откусилъ сигару и прикурилъ отъ уголька.

− Благодарю васъ, у меня свои.

И, хоть совсѣмъ не хотелось курить, Бѣлкинъ щелкнулъ портсигаромъ.

− Все работали? − весело подмигнулъ инженеръ на пузатый портфель.

− Мм-да… − и тоже взглянулъ.

Дара принесла чай. Бѣлкинъ покосился и примѣтилъ высокiе каблучки и узкую модную юбку, обтягивающую ноги.

− Нѣтъ, нѣтъ. Это васъ согрѣетъ. За-мѣ-чательный коньякъ. Самъ изъ Францiи вывезъ.

Коньякъ былъ чудесный. Бѣлкинъ сидѣлъ въ мягкомъ креслѣ и прихлебывалъ съ ложечки крѣпкiй душистый чай съ лимономъ, о чемъ только — что мечталъ въ холодныхъ поляхъ.

…Во Францiи былъ… Такая горничная… приличная… Должно быть, тоже спецiально выписалъ… Зачѣмъ я счета оставилъ? Ссунетъ ихъ этотъ кожаный…

Уловилъ мягкiй взглядъ инженера и смутился.

− Подъѣзжаю къ вашему заводу − голо кругомъ. Домика-то вашего не видно…

− Га! − засмѣялся инженеръ, приподымая усы и сдвигая кожу на лбу.

…Точно нюхаетъ…

− Глянули на мой драный заводъ… Га!

− М-м-да… Заводикъ, дѣйствительно…

− Га! НЕ запрягать же клячу въ ландо! Все по мѣсту. Да-съ, сѣро-сѣро у насъ.

Онъ вытянулся въ креслѣ и заложилъ пальцы въ карманы куртки.

Бѣлкинъ взглянулъ на часы − первый часъ шелъ.

− Не безпокойтесь, сейчасъ принесутъ. Да-съ, вообще скверно, дико все у насъ. Скверно живутъ, скверно ѣдятъ, скверно работаютъ.

Промышленность… − онъ протянулъ палецъ къ бутылкѣ съ коньякомъ − должна нести культуру въ медвѣжьи углы, а у насъ… Московскiе…

Подвинулъ корзиночку, къ которой тянулся Бѣлкинъ.

− Интересно, интересно… − оживился тотъ, окуная сухарь въ стаканъ. − какiя же, собственно, причины, что вотъ у насъ?..

…Замѣчательные сухари…

− Причины? Га! Масса причинъ! − Что еще? − крикнулъ онъ къ гостиной. − Виноватъ, одну минутку…

Хотѣлось ѣсть, и Бѣлкинъ взялъ еще сухарикъ. И спать хотѣлось.

Слипались глаза въ теплѣ. Вѣдь, столько ночей въ дорогѣ. Прошелся, чтобы сбросить навалившуюся дремоту, подошелъ къ камину, пригрѣлся, закрылъ глаза и сразу забылся. Откачнулся и вздрогнулъ. Изъ двери смотрѣлъ инженеръ.

− Чудесная штука эти камины… − дѣлая оживленное лицо, сказалъ Бѣлкинъ и подавилъ зѣвокъ.

− Позволите, я лучше прикажу дать къ камину… Нѣтъ, право, удобнѣй.

Дара!

…Ухаживаетъ, − мелькнуло въ головѣ. − Пусть…

Ловкая Дара придвинула столикъ съ подносомъ. Теперь Бѣлкинъ сидѣлъ камина, на турецкомъ диванѣ.

…Какъ прилажено! Вотъ Лукуллъ…

Онъ могъ бы сказать иначе, но такъ все путалось въ усталой головѣ.

− Что я сказалъ?.. − продолжалъ инженеръ. − Да, причины… Мы, такъ называемая ин-тел-ли-генцiя, призваны строить жизнь! Га! Какая чепуха!

Бѣлкинъ давно ничего не читалъ, кромѣ приложенiй и происшествiй, даже втайнѣ и съ грустью считалъ себя отсталымъ, но то, что высказалъ сейчасъ инженеръ, былъ полный абсурдъ. И потому онъ сдвинулъ брови и чуть скосился.

− Сейчасъ выскажусь. Жизнь строитъ всякiй, кто дѣйствуетъ. Дѣй-ству-етъ! Идеалы? Га! Принципы? Чортова пропасть красивыхъ словъ! Самопожертвованiе, “нашъ меньшой братъ”, ничего не говорящее, пустозвонное слово − идеалы! Одѣялы!

− Но позвольте… − и не сталъ настаивать, потому что и мысли отяжелѣли, какъ и все тѣло.

− Знаю, знаю, что скажете… − улыбнулся инженеръ, мило грозя ложечкой, а Бѣлкину стало даже прiятно. − Скажете и ничѣмъ не докажете.

…И чего канителится!

− Пиши, говори, плачь, отводи душу. Кто хоть что-нибудь получилъ отъ этого? Меньшой-то братъ ихнiйполучилъ?

…А тебѣ не все равно? Вотъ чортъ!

− Получили одни слезокапы. Пожевали, поусладились въ такомъ-этакомъ слезокапномъ настроенiи… А что дали? Моя баба глюкозу мѣшаетъ − больше даетъ. А то девяносто девять этихъ радѣтелей страдаетъ печонкой да похаживаетъ себѣ ручки въ брючки, статейки пописываетъ, а одинъ что-то пыжится сотворить, и ни чорта не получется. Пожалуй, пиши трактаты и ной, что на лунѣ нирожна нѣтъ. Луна сейчасъ разрыдается и заживетъ.

У Бѣлкина начинало постукивать въ вискахъ, а правый глазъ − къ камину − нѣтъ-нѣтъ да и сомкнется.

− Водокачка-съ!

Онъ сразу оборвалъ, и Бѣлкинъ вздрогнулъ, точно куда-то провалился.

− Не прикрывайся! Плачешь? Пожалуйте сюда, на поля! Носовые-то платки для насморка побереги! Дѣйствуй! Иди, обламывай, выводи въ форму! Спячка − буди, упорство − крути, накладывай узду! Пищитъ, хряпаетъ − никакихъ! Въ цѣль смотри! Крути! Знаете, какъ некладеннаго жеребца… вотъ! − Онъ вытянулъ жилистый кулакъ и подергалъ. − Качай, а тамъ жизнь найдетъ равновѣсiе. Га!

Бѣлкинъ опять вздрогнулъ, разомкнулъ глазъ и, чтобы не дать ему опять закрыться, принялся разглядывать чугунную группу на каминѣ: знакомую группу − мужика за сохой и лошаденку, струной вылезающую изъ хомута.

Думалъ, что хорошо бы завести каминъ. Вспомнилъ о дѣлѣ и взглянулъ н часы$7

− Сейчасъ принесутъ. Такъ вотъ-съ… Скажу о себѣ. Явился я сюда безъ гроша…

Бѣлкинъ заинтересовался.