Пасынок судьбы. Расплата

«Надо же, как общие проблемы объединяют людей!», – подумал я, вспоминая вчерашние матюки водителя в адрес экспедитора, который вдруг стал «Николаичем».

Дорога то карабкалась в гору, то сбегала вниз длинными, нудными тягунами. Мы пару раз останавливались – один раз заправиться, другой – перекусить в придорожной столовой, где цены приближались к московским ресторанным, а качество пищи оставляло желать и желать.

У меня из головы все не шла карта, увиденная в Смирновском портфеле. Абсолютно точно – такими же значками пользовались искатели, я видел их и на компьютерной карте Профессора, и на карте Москвы, которую мы изучали у Паганеля перед походом в овраг…

Но откуда такая карта у Смирнова? Кто он вообще такой? Меня просто оторопь взяла, когда я вчера услышал его рассуждения про автокатастрофы, отравления… И если он связан с искателями, то зачем ему работать экспедитором в каком-то вшивом городишке, которому больше подошло бы название «Заднинск»? А может, спросить его на прямую? Мол, так и так – я знаком с тем-то и тем-то, и мне кажется, что у нас общие знакомые!

И, как только я про это подумал, как сразу же мой внутренний голос сказал: «Не торопись! Успеешь! Погляди со стороны – может быть, еще чего-нибудь узнаешь!» Я пораскинул мозгами, и согласился – мало ли что, попаду в дурацкое положение, – вдруг окажется, что Смирнов и знать не знает ни о каком «Поиске», а карту купил в магазине перед командировкой, чтобы иметь представление, куда он едет…

А вдруг Смирнов – это Судаков?!

От такой мысли мне вдруг стало жарко, но я сразу одернул себя – фантазер! Наплел с три короба, сам себя запутал! Да и не похож он ни чем на Судакова – тот вальяжный, в себе уверенный, наглый, а этот спит в основном, да молчит. И лицо совсем другое… Хотя с лицом-то сложнее – я Судакова вблизи не видел ни разу, и о том, как он выглядит, имею смутное представление…

«Олух!», – вдруг сказал мне внутренний голос: «Судаков знает тебя, как облупленного – у него же есть твоя фотография! Если бы экспедитор был Судаковым, он давно бы тебя пришил и скрылся! Да и не может быть таких совпадений!»

Я покосился на дремавшего экспедитора – сморчок сморчком! Действительно, таких совпадений быть не может!

* * *

Впереди показалась Уфа. Саня включил радио, и из динамиков полилилась незнакомая, быстрая и непонятная речь. Потом тонкий женский голос завел песню на башкирском языке. «Да, Россия кончилась!», – промелькнуло у меня в голове.

Неожиданно встречный «Зил» моргнул нам фарами, Пеклеванный в ответ припечатал растопыренную пятерню к лобовому стеклу – мол, спасибо!

– Чего это он? – спросил я, кивнув на проносящуюся мимо машину.

– Тут на трассе везде у водил обычай такой – фарами предупреждать друг друга, что менты в засаде сидят! – объяснил Саня, снижая скорость.

– Вроде дорожного братства?

– Ну, типа того… А вон и они! – водитель указал рукой на притулившийся вдалеке у обочины «Уазик»-буханку, на крыше которой торчал какой-то небольшой предмет.

– Гады, за машину сховались и секут по радару, кто скорость превышает! Вон, смотри!

Нас быстро обогнала красная «шестерка» и помчалась вперед. Из-за «Уазика» выскочил «гибддун», взмахнул палочкой, свистнул в свисток… Машина остановилась, оттуда вылез понурый водитель, и на ходу доставая что-то из кармана, пошел к милиционеру.

– Все, попался, ясный сокол! – прокомментировал Пеклеванный: – А мы тут, под шумок, и проскочим!

– Лихо они его!

– Ну так жить-то всем надо!

– И много берут?

– Где как… Но, думаю, не меньше трех сотен, это точно!

Мы минули хитрых стражей порядка на дорогах и через пять минут въехали в Уфу.

* * *

После Уфы дорога сузилась, стало больше колдобин, горы вокруг выросли, появились отвесные скалы, да и растительность по бокам дороги изменилась – вместо обычных среднерусских лип, кленов и тополей появились сосны, лиственницы, елки…

– Скоро перевалы начнутся! – сказал Пеклеванный: – Тут зимой еще хуже, чем в Жигулях! Хорошо, погода нормальная, а то опять попадем в «промблему»!

– Саня, мля! Опять сглазишь! Давай уж про погоду молчок! – прервал я Пеклеванного.

– Ладно, ладно…

Вечерело. Дорога карабкалась вверх, потом падал вниз. Временами мне становилось страшно – то слева, то справа виднелись крутые обрывы, попадались могилки у обочин. На многих обелисках я видел покореженные рули – здесь были последние пристанища погибших шоферов…

Мы проехали Сим, справа за горой остался Катав-Ивановск, и к полуночи наш «Камаз» въехал в Миасс.

Пеклеванный остановил машину у большого, ярко освещенного поста, по старинке украшенного буквами «ГАИ», объявил, что завтра к обеду мы будем в Куртамыше, а сейчас он устал и хочет спать.

Я помог ему залезть в спальник, усмехнулся, услышав, как водитель ворчит: «Первый раз ночуем, как люди!», и вышел из машины размять ноги.

Порошил снежок. Подморозило, чистый воздух пах хвоей, впереди светился огнями город, вдалеке темнели Уральские горы.