Пасынок судьбы

– Ах да, я забыла! Ты же у нас ещё и император! Конечно, как же без этого? Ты же взойдёшь на престол, и тогда все, кто не любил тебя, об этом пожалеют! А я уже люблю, видишь? Какая я корыстная…

Вокруг вновь засмеялись. Один – три. И главное, я не мог с лёту сообразить, что ответить. Я проигрывал, безудержно проигрывал. А потому решил не мудрить.

– Знаешь, Карина, я, конечно, не самого благородного происхождения. И семья у нас не богатая, в отличие от твоей. И работать буду со временем не на себя, а на кого-то. Ты во всём права. Но только то, чего я добьюсь, я добьюсь сам. А ты так и останешься паинькой, сидящей на шее папочки, всем ему обязанной.

Ты – тупая дура, которая ничего собой не представляет. А тупишь ты, потому что вместо того, чтобы найти человека, который был бы рядом и тянул тебя по жизни, за спину которого можно спрятаться, ты занимаешься обратным – разгоняешь всех, выпячивая то, что у тебя от рождения и к чему сама не приложила руку.

Аудитория замолчала. Я вновь грузанул.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что я должна хвататься за тебя и тащить наверх, потому что ты – способный?

Я кивнул:

– Не обязательно меня. И не обязательно тащить. Но тебе нравлюсь именно я, так уж вышло, и ты понимаешь, что я добьюсь в жизни многого. Почему бы не сделать это, наплевав на происхождение?

Судя по ошарашенным глазам, я её удивил.

– То есть я должна хвататься за такое быдло, как ты, бросать на семью несмываемое пятно, только потому, что люблю, а это быдло когда-то что-то там сможет?

– Именно. – Я выдавил слащавую улыбку. Карина не смогла даже рассмеяться. – Я тебе больше скажу, когда-нибудь не ты, другая, и не такая голозадая голытьба на понтах, сделает это. Сделает – и до конца жизни ни разу не пожалеет. А ты будешь кусать локти. Долго кусать, тоже до конца жизни. А я буду защищать её, свою принцессу. А заодно править этой грёбаной планетой.

Молчание. Кажется, про планету – это я зря. Слишком сильно вошёл в образ.

Карина рассмеялась, на сей раз легко и непринуждённо:

– Ах да, конечно, ваше величество! Так и будет!

– А теперь кроме шуток – ты действительно об этом пожалеешь, – добавил я и отвернулся. Имел я в виду совсем не сожаление об упущенных возможностях. Прозвенел звонок, и в аудиторию вошёл учитель.

Я её никогда не прощу. Не за отношение ко мне лично, а к таким, как я, вообще.

Признаюсь, вначале я хотел устроить некий воспитательный концерт типа того, что случился в оранжерее. Но она не Эмма, нужно было тщательно всё продумать и составить чёткий план. Теперь же никакого концерта не получится.

Я раздавлю её. Тупо, как червяка. За презрение к тому, у кого меньше денег, менее значимое положение в обществе, кому не повезло в жизни так, как ей. Такие люди не должны жить. В смысле, жить спокойно. Если Кампоса я всё же уважаю – да, ненавижу, козёл он, – но уважаю, то её, не могущую ударить самостоятельно палец о палец, но философствующую по поводу «быдла», презираю.

Но о ней потом, не до Карины сейчас. Что-нибудь придумаю, пока терпит. Сейчас меня больше заботило то, что я видел на козырьке навигатора.

Камеры были двух видов, секторы обзора одних подкрашены синим, других – красным. Последних меньшинство, и располагались они в труднодоступных местах, где, в общем, располагаться не должны. Например, в кабинете директора и приёмной, в учительской, в центре информационного контроля, во всех раздевалках (даже в женской) и комнате отдыха охраны. Необычные камеры! Для чего они? Остальные, синие, самые обычные, перекрывали помещения, где обитают учащиеся.

Но перекрывали не полностью, далеко не полностью. Даже в холле, главном вестибюле, где фонтан, имелось множество мёртвых зон. По углам, вдоль стен, но достаточно. И этим можно воспользоваться.

Что я хочу? Спровоцировать Толстого. Но провоцировать надо грамотно и постепенно, поэтапно. Они пытаются давить на меня морально, пользуясь неприкосновенностью, тем, что я не могу ударить, и мне надо действовать так же. Бить в местах, где неприкосновенен я, где могу делать это безнаказанно, и выходить в подконтрольные зоны, фиксируя, как на меня бросаются с кулаками, а я лишь защищаюсь. М-да!

Я тяжело вздохнул. Много ума придумать такое не надо, но главнее – эффективность.

Теперь следующая задача – схему камер нужно опробовать. Не то чтобы не доверяю дону Алехандро… Доверяю, но душа просит.

Решено, так и сделаю. При первом же удобном случае.

К сожалению, случай не заставил себя долго ждать. Как я уже сказал, мёртвые зоны понатыканы везде, на каждом шагу, оставалось лишь подгадать совпадение трёх факторов: наличие в этих зонах меня, кого-нибудь из холуёв Толстого и отсутствие людей вокруг. Казалось, задача не из лёгких, особенно последний фактор, но я сильно ошибался.

После пары я не спешил, выпустил из аудитории почти всех – хотелось поразмышлять в одиночестве. Но когда вышел, меня за рукав дёрнула Шпала:

– Хуан, надо поговорить.

Я обречённо вздохнул и повел её в сторону, к стене.

Навигатор услужливо подсказывал, что там тоже мёртвая зона.