Пасынок судьбы

Там же Годимир сочинил и записал первые в своей жизни рифмованные строчки:

Господи Пресветлый, успокой мне душу
И из океана выброси на сушу.
Дай мне землю твердую ощутить ногами,
А не зыбкость палубы между берегами,
И не дай мне, грешному, утонуть в пучине,
Не сойти с дороги мне на половине…

Он не захотел и не смог изменить себе, ибо свято верил — если хочешь стать рыцарем, то станешь им. И никто не сможет тебе воспрепятствовать. Ни пан Стойгнев герба Ланцюг, ни Славощ-Бычок, ни родной отец.

Из Хороброва молодой упрямец вышел в начале весеннего месяца кветня. Вишневые сады, которым столь славятся окрестности величайшего города в правобережье Оресы, стояли будто в пене. Жужжали пчелы. Плечи оттягивала увесистая надежность меча.

Годимир радостно подставлял то одну, то другую щеку ласковым лучам еще не вошедшего в полную силу солнца и шагал на север. Он знал, что на этом пути ждут его волколаки и кикиморы, людоеды и драконы. В особенности драконы…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ПУТЬ ЧЕСТИ, ВЫБОР ЛЖИ

Молчание воцарилось в комнате.

За окнами, на подворье замка, дальним кветневым громом пророкотал хохот веселящихся гостей Доброжира.

— А дальше… — робко, совсем непохоже на его обычную, чуть нагловатую манеру, проговорил Олешек. — Дальше что было?

Годимир вздохнул:

— Много чего было. Доброго и злого. Веселого и грустного. Это дома, за мамкиной юбкой и отцовским щитом, можно долго быть маленьким. Дорога и лишения быстро делают из мальчишки взрослого…

Парнишка, сам себя посвятивший в рыцари, шагал и шагал по пыльным трактам Хоробровского королевства. Не забывал каждый вечер и каждое утро упражняться с мечом. Не гнушался обществом кметей и купцов, когда представлялся случай. Иногда даже нанимался к ним поработать за харчи и ночлег под кровом. Плетень поправить, дров наколоть, воды в бочку натаскать — дело нехитрое. И не позор для странствующего рыцаря, давшего обет помогать слабым и защищать обиженных. Тем более что на рыцаря он похож не был.

Рыцарю положен конь, щит, копье, красивая суркотта и шлем с плюмажем. Положены ему слуги и оруженосцы, просторный шатер и телега, набитая доверху всяким барахлом. Как у пана Тишило Конская Голова, к примеру. Вот он — настоящий рыцарь. С первого взгляда отличить от простолюдина можно.

Но в народе болтают: самые упрямые словинцы живут в Бытковском воеводстве. Еще говорят: уперся, как бытковец. А уж паны из Чечевичей всегда отличались особенным, родовым упрямством. Могли идти к намеченной цели, презрев опасности, холод и голод.

И вот ближе к концу липня, в самый раз после дня рождения, когда стукнуло Годимиру немного-немало, а целых шестнадцать годков, повстречался ему в корчме нахальный и заносчивый рыцарь. Пан Тавдзьвил герба Белая Вежа из Поморья.

До той поры Годимир не встречал никого из Поморья. Знал, что речь тамошних жителей отличается чуток от словинецкой. Самую малость. Но в любой толпе сразу услышишь и отличишь. Звуки, срывающиеся с их языков, жужжат усталыми шмелями и шипят рассерженным четырехполосым полозом. Весьма забавно получается.

А еще Годимир знать не знал и ведать не ведал, что поморские паны терпеть не могут, когда словинцы над ними потешаются. В особенности те из них, что в окрестностях города Костравы родились и выросли, а предков своих считают по два десятка поколений и готовы продать скорее последние портки, чем согласиться уступить словинцу.

Пан Тавдзьвил был рыцарем что надо — при копье, коне и щите. Волочилась за ним телега, заваленная выше бортиков каким-то тряпками, тюками, скамеечками и тазами. Имелся и оруженосец — хмурый малый с бородавкой на носу, — и слуга, корчащий по обыкновению такие рожи, словно с рождения маялся зубами. Причем сразу всеми. И, конечно же, благородный пан не сомневался, что с легкостью призовет к ответу излишне развеселившегося мальчишку, а заодно, поскольку мальчишка настоящий меч на перевязь нацепил, и славу стяжает, как и положено, победив вооруженного соперника.

Вначале пан Тавдзьвил велел приструнить юнца своему оруженосцу, который, к слову сказать, был старше Годимира на пару лет, а следовательно, давно мог носить пояс и шпоры, а раз не стал рыцарем, значит воистину рылом не вышел. Или умением…

Годимир с легкостью увернулся от его подзатыльника, просунул руку хмурому оруженосцу между ног и, подсев, вскинул его себе на плечи. После этого, невзирая на протесты со стороны как оруженосца, так и самого рыцаря, вынес несчастного во двор, и с размаху уложил в навозную кучу возле хлева. Корчмарь, видно, огород вознамерился удобрить и ждал, пока коровьи лепешки и конские кругляши хорошенько перепреют.

Оруженосец вскочил, смахнул рукавом навоз с бородавки и кинулся с кулаками, но получил короткий удар в подбородок и отправился в пышущую жаром кучу вторично. На этот раз надолго. Еще бы! Куда ему до Славоща…