Пасынки судьбы

— Таких неугомонных ребят, как жильцы Джо Болджера, в Уэст-Уотерфорде больше не было, — продолжал мистер Кондон. — Ну и номера они откалывали.

Джастин кивнул, он уже не раз выслушивал рассказы о подвигах в Уэст-Уотерфорде. Миссис Кондон подлила чаю.

— Как-то ночью они заявились в гостиницу «Бей», а там как раз из фургона выгружали коробки с цыплятами. Никто и глазом моргнуть не успел, как они выпустили цыплят. Те разлетелись во все стороны, по лестницам, в столовую, посшибали бутылки с соусом. Но самое занятное началось, когда они набились в спальни.

— Ты уже рассказывал нам об этом, Гер, — попыталась остановить его миссис Кондон.

— Ну да, рассказывал. Тогда же в пятницу, как вернулся, так и рассказал, как все было. Ведь со страху можно окочуриться, когда просыпаешься, а по тебе цыплята прыгают.

— Конечно, приятного мало.

— Вот что такое Уэст-Уотерфорд. А ты тоже рассказываешь эту историю, Джастин?

Джастин снова кивнул. Он не понимал, как это ни с того ни с сего начать такое рассказывать, у него этого и в мыслях не было. Он был поглощен своей симфонией и уже слышал музыкальную тему сцены королевы и принца-консорта в спальне замка. Неторопливо, напевно.

— Та девушка, дантистка, по-прежнему живет у миссис Кин? — спросила мать.

Как-то раз, чтобы не молчать за столом, он рассказал о Томазине Маккарти, и пожалел об этом: мать каким-то образом почувствовала его беспокойство и ошибочно истолковала его как увлечение.

— Да, живет.

— Она, похоже, славная девушка.

К счастью, мистер Кондон опять захохотал, вспомнив о других проделках жильцов Джо Болджера. Успокоившись, он повторил все то, что рассказывал им уже не раз. Джастин и его мать по привычке посмеялись.

— В Майлкроссе был священник, отец Долан, — продолжал мистер Кондон. — Так вот, эти ребята такое с ним учудили!

— Ты рассказывал нам об отце Долане, Гер.

— Он спустился вниз попить чаю, а когда поднялся наверх, видит, комната-то пустая, всю мебель вынесли: и кровать, и шкаф, — и картины со стен поснимали. Унесли умывальник, и Деву Марию прихватили с каминной полки. Бедняга решил, что он рехнулся.

Прежняя мелодия сменилась другой: мощно вступила медь — войско двинулось в поход через всю Ирландию. И пока звучала музыка, перед Джастином на какое-то мгновение возникла его любимая фотография Джеймса Джойса в широкополой шляпе и длинном черном пальто. Интересно, подумал он, а как выглядел Малер.

— Был еще случай, когда эти сорванцы перегородили сервантом вход в уборную, у Слипа Хенесси на свадьбе. Мужчинам просто некуда было податься.

Мистер Кондон, запрокинув голову, рассмеялся так, что вставная челюсть чуть не выпала, Когда он утих, миссис Кондон сказала:

— Ты, кажется, говорил, что та девушка, дантистка, из Дублина.

— Да, вроде бы из Дублина.

— Это хорошо, что она живет у миссис Кин.

Он промолчал. Отец в который раз повторил, что прямо со смеху можно было помереть, и мать встала из-за стола. Джастин принялся собирать посуду, решив, что завтра с утра непременно пойдет в магазин музыкальных инструментов и поработает в комнате с роялем. Потом отправится в Герберт-парк, будет лежать на солнце и слушать новую музыку, которую только что сочинил.

* * *

В воскресенье Джастин рассказывал ей, как он съездил в Уэст-Уотерфорд и Ист-Корк, рассказывал о братьях Макгёрк и других торговцах, у которых он побывал. Упомянул Гарду Фоули, миссис Кин и мисс Мёрфи. Сказал, что Томазина Маккарти собирается устроить вечеринку на Данлоу-роуд, 21, но не вдавался в подробности и утаил, что на самом деле думал о всех этих людях. Вчера он четыре часа работал за роялем в магазине музыкальных инструментов, а потом лежал на траве в Герберт-парке.

— Приятно погреться на солнышке, — заметила она и положила ему кусок бананового торта.

— Еще бы, ведь нам так мало его достается.

Она кивнула и вдруг, к его удивлению, завела речь о том, что он слишком простодушен. Отцу Финну и ей следовало бы раньше сказать ему об этом, уж очень заметна его простота.

Попивая чай, он недоумевал, уж не повредилась ли она в уме на старости лет. Прежде за ней не замечалось ничего подобного, напротив, она сохранила редкую ясность мысли.

— Простота? — переспросил он. — Вам, может быть, не по себе?

— Отец Финн так любил посидеть с нами в воскресенье. Ему доставляло это особую радость, и мне тоже. С каким удовольствием занимался он с тобой музыкой по средам.

Джастин нахмурился, кивнул. Когда в Герберт-парке похолодало, рассказывал он, и стало неуютно лежать на траве, он пошел посмотреть, как играют в теннис. Он говорил, пройдет еще немало времени, прежде чем он закончит симфонию, может быть годы и годы, а он все так же будет сидеть за роялем в магазине музыкальных инструментов и лежать на траве под солнцем, вслушиваясь в музыку, звучащую в нем. Если спешить, то ничего хорошего не получится — пусть все идет своим чередом, так оно лучше.

— Ты для нас был сыном все эти годы, Джастин.

— Конечно, я всегда чувствовал вашу заботу.