Пастушья корона

– А теперь я хочу сказать, – начала она громче, чтобы слышали все, – что я не могу управляться с уделом матушки Ветровоск. Я больше не стану спать в её доме. Потому что я – не она.

Нянюшка Ягг ухмыльнулась:

– А я всё думала, дойдёт до этого или нет. Ты ж должна всё делать по-своему, а то как же.

– Мои корни уходят в мел этих холмов, в нём я черпаю силу, – продолжала Тиффани. – А когда я умру, мои кости станут частью холмов, как стали их частью кости матушки Болен.

Среди ведьм пошли шепотки – о матушке Болен к этому времени были наслышаны все.

– И у меня есть отличные собственные башмаки. Я не только не могу спать в матушкиной кровати, я не могу носить её башмаки, потому что тогда мне придётся идти по её стопам.

Нянюшка хихикнула:

– Раз так, я заберу их, когда вернусь в горы, Тифф. Я как раз знаю одну молодую ведьмочку, которой они придутся по ноге.

– Кстати, о юных ведьмах, – сказала Тиффани. – Мисс Тик нашла мне двух многообещающих девочек. Можно, я пошлю их в горы на обучение? В будущем они понадобятся мне на Меловых холмах.

Ведьмы согласно закивали. Ведь так оно и заведено: Нэнси Честни и Бекки Пардон должны провести какое-то время, помогая старшим ведьмам и изучая азы ремесла.

Тиффани набрала полную грудь воздуха:

– И вот что я предлагаю. Пусть теперь Джеффри заботится о домике и уделе матушки Ветровоск вместо меня. – Она произнесла это, глядя в лицо нянюшке, и та подмигнула ей в ответ.

Тогда Тиффани посмотрела на госпожу Увёртку. К её удивлению, госпожа Увёртка важно кивнула:

– Он весьма порядочный юноша, и мы все видели его в деле. Кроме того, раз уж мы живём в эпоху железных дорог, возможно, пора менять традиции. Да, я уверена, что матушкин домик и удел… то есть домик и удел Тиффани будут в надёжных руках. Господин Джеффри, конечно, не ведьма, но он уж точно не какой-нибудь мальчик на побегушках.

Тиффани уже научилась видеть госпожу Увёртку насквозь и не сомневалась, что когда в следующий раз прилетит её навестить, то обнаружит в её доме юного ученика.

– Как ты его называешь, Тифф? – спросила нянюшка Ягг. – Угомон? Ну так что, на том пока и порешим, да?

Но у Маграт тоже было что сказать:

– Веренс услышал о том, как Джеффри помог старикам, – сказала она. – Король решил наградить его. И кажется, я знаю, какая награда порадует Джеффри…

И вот несколько недель спустя лорд Вертлюг с неприятным изумлением наблюдал, как его младший сын гордо едет по длиннющей подъездной дороге в сопровождении герольда[84], а над головами у них реет знамя с королевским гербом Ланкра. Точно такой же герб красовался и на бархатной попоне Мефистофеля.

– Его консулопревосходительство королевский посол Джеффри Вертлюг! – возвестил герольд, протрубив в трубу.

На глаза матери Джеффри навернулись слёзы счастья, а его отец, которого не могло угомонить никакое волшебство, внутренне вскипел, но, стиснув зубы, поклонился своему младшему сыну, которого всю жизнь презирал и унижал. С властью короны не поспоришь.

Однако королевский посол нанёс им визит не просто так. После обычных в таких случаях поклонов, расшаркиваний и преклонений колен Джеффри широко улыбнулся собравшимся и провозгласил:

– Отец, я привёз потрясающие новости! Порой нам, жителям сельских угодий, может показаться, что в больших городах о нас позабыли. Могу заверить вас: это не так! В последнее время наука далеко шагнула в области… птичников! Некоторые молодые люди из Анк-Морпорка – те, чьи родители имеют достаточно власти, чтобы потакать желаниям своих сыновей, – тут Джеффри многозначительно постучал себя по носу, давая понять, что его отец должен знать этих влиятельных господ, – подумали, что, возможно, больше не нужно охотиться на хитрюгу Ренара, чтобы защитить наших кур. – Он ослепительно улыбнулся. – Они изобрели новую модель птичника, полностью лисонепроницаемую! И вы, отец, тот самый землевладелец, счастливец из счастливцев, кого избрали испытать это великолепное изобретение!

Пока лорд Вертлюг лопотал в ответ что-то невнятное, а Хью, брат Джеффри, кричал «Ура!» (потому что ему показалось, что кто-то должен крикнуть «ура»), Джеффри огляделся вокруг. Он увидел лицо матери. Она давно привыкла, что об неё вытирают ноги, и обычно весь вид её говорил о том, что она не будет возражать, если кто-то сделает это вновь. Но теперь она стояла расправив плечи и гордо вскинув голову.

– Гарольд… Наш сын проявил себя как выдающийся человек, и сам король отметил его заслуги. Король обращается с ним как с другом, – с достоинством сказала она. – Не смотри на меня так, Гарольд, только потому, что сегодня я не собираюсь молчать. И королева Ланкрская пригласила меня на чашку чая, – добавила она.

Лорд Вертлюг повернулся, чтобы уйти, и тут раздалось блеяние Мефистофеля. Козлик прыгнул к лорду, тоже развернулся и впечатал маленькие задние копытца аккурат пониже спины его светлости. Послышался громкий звук исходящих из лорда газов, даже глухой стук, с которым лорд упал ничком, не смог до конца заглушить его.