Пасть

Достраивали общими силами и все вместе использовали в качестве дачи, благо рукой подать от Питера, в пригородной зоне, двадцать минут на электричке да несколько остановок автобусом…

И с самого детства Олег каждое лето проводил здесь, в Александровской.

Он помнил все: как крохотным карапузом с сачком для бабочек гулял по этому берегу – в воспоминаниях склон казался высоким-превысоким, настоящей горой, цветы помнились невообразимо яркими, с небывало сильным, кружащим голову ароматом, а бабочки – огромными и разноцветными, загадочно-чудесными обитателями тропического леса.

Помнил первую в жизни настоящую рыбалку на Кузьминке – жаркий июльский полдень, журчащие струи приятно холодят босые ноги, напряженные пальцы осторожно шарят под обросшими синевато-зеленой тиной камнями, внезапное ощущение живой затрепетавшей плоти под руками там, в крохотной подводной пещере… Выхваченный под жабры налим невелик, не больше столовой ложки, но случившийся здесь отец (он редко заглядывал в «бабье гнездо») внимательно разглядывает свернувшегося кольцом на дне бидончика усатого пленника и уважительно говорит: «Ну-у, ты добытчик…», а мать презрительно морщит нос – и незаметно теряет еще кусочек мальчишеской любви…

Помнил Олег, как первокурсником потерял девственность именно здесь, на чердаке, переделанном под жилую комнату, – за окном шальной полумрак белой ночи, неловкая и суетливая возня на кушетке-ветеранке, липкий страх от собственной неуклюжести и возможности неудачи – и распирающее ликованием чувство победы…

Воспоминания не вызвали ностальгического умиления – он по-волчьи оскалился, нащупывая в заборе доски с секретом. Потайной лаз за последние пять лет никто не обнаружил и заколотить не озаботился.

Присел на корточки у открывшегося отверстия, несколько минут просидел молча и неподвижно в неудобной позе, напряженно вслушиваясь и вглядываясь в темноту. Пока что ничего противозаконного он не сделал, пока еще можно развернуться и уйти. Отложить дело. Подождать другой удобный момент…

Где-то в глубине, в подсознании, таилась дурная надежда: может, не спят, может, что-то празднуют или крутят по ночному времени видак, мало ли на свете «сов», отсыпающихся днем, – тогда придется уходить, искать и просчитывать другие варианты, он все сделает, но не сейчас, позже…

Тишина стояла полнейшая, ни в одном окне на темнеющей громаде дома не видно признаков жизни – даже слабого света ночника или тусклого мерцания телеэкрана. Нет никаких достойных поводов к отступлению, надо входить, но не хочется, ой как не хочется…

В висках стучал учащенный пульс, лоб покрылся липкой испариной – тело нагло бунтовало против намерений мозга. Олег предвидел это.

Плоская фляжка нагрелась во внутреннем кармане, но хороший коньяк не водка, его ледяным не пьют, теплая и ароматная жидкость не запросилась обратно – глоток, другой, третий… достаточно, больше не стоит, иначе вскоре появится шальной кураж и чувство ложной безопасности.

Подождал немного, пока подействует; чтобы не терять времени, вытащил из кармана сверточек, раскатал и натянул на ботинки тряпичные бахилы, точную копию тех, что выдают посетителям иных клиник, но не белые, а самолично сшитые из прочной темной ткани кривоватыми надежными стежками…

Натянул чеченку… Достал тонкие латексные перчатки – надел две пары, одна на другую, и не расползутся, и пальцы почти не потеряли чувствительности… А коньяк пятилетней выдержки делал свое дело, лихорадочное возбуждение таяло на глазах, руки работали все тверже и уверенней…

Ну вот, все в порядке, единство души и тела достигнуто, пора… Он решительно двинул вперед рубчатую кнопку предохранителя и, с выставленным вперед стволом, нырнул в лазейку.

…Машинка в его руках по виду напоминала старинный обрез трехлинейной винтовки – любимое орудие кулацких расправ над сельскими активистами и прочими Павликами Морозовыми.

Однако, как ни странно, игрушка эта была произведена на заводе именно в таком виде и по науке именовалась: «Ружье охотничье одноствольное многозарядное ТОЗ-106». По мнению серьезных охотников, из безбожно укороченного ствола этой малышки 20-го калибра можно было завалить одну-единственную дичь: человека.

Но Олег и не собирался на волков, кабанов и медведей.

При его работе, когда приходилось мотаться по области с полным багажником товара (а то и с заваленной им же половиной салона) и бумажник при этом постепенно распухал от выручки, такая штучка под передним сиденьем очень даже полезна, не обязательно даже жать на спуск, тут один вид преисполняет полным к тебе уважением – сразу видно, не газовик, коих развелось нынче немерено, таскают все кому не лень и всякое почтение к силлуминовым этим пукалкам давно потеряно…