Пассажиры

Она колотила кулаками в дверь, пока ее не открыли. Капитан Райли и его коллега встали в дверях, преградив ей путь.

– Пожалуйста, выпустите меня! – взмолилась Либби. – Я больше не могу быть здесь и смотреть, как погибают другие.

– Извините, мэм, но мне запрещено выпускать кого бы то ни было из комнаты, пока процесс не будет завершен, – отрезал капитан. – Мне так приказано.

– А мне плевать! – вскричала Либби с залитым слезами лицом, дыша часто-часто и чувствуя, что кожа снова горит огнем. Очередной приступ паники, на сей раз куда более полномасштабный, чем предыдущий, казался неминуемым. Ей нужен был холодный, свежий воздух, чтобы снова ощутить себя в безопасности.

Она потянулась, чтобы ухватить офицера за толстую ручищу и отстранить его с дороги. Тот даже не покачнулся, и Либби в сердцах хлестнула его ладонью, задев голову и сбив гарнитуру на пол. Офицер же одним стремительным движением ухватил свой автомат за оба конца, чтобы с его помощью резко оттолкнуть ее назад. Попятившись, Либби потеряла равновесие и рухнула на спину, вскрикнув от боли при ударе копчиком о каменные плиты пола.

– Соцсетям это не понравится, – пробормотал Кэдмэн.

– Не смейте так с ней обращаться, – вскинулся Мэттью, идя на капитана грудью.

– Сядьте, пожалуйста, сэр, – приказным тоном откликнулся тот. – Это здание полностью заблокировано. Все улицы в радиусе одной мили эвакуированы, а это здание в настоящий момент также обыскивают на предмет взрывных устройств. До той поры, пока либо не выследят Хакера, либо не изыщут способ отключить эти машины, все вы останетесь здесь.

Он указал на новостной канал, снова появившийся на стене. Члены жюри узнали ратушу, возле которой вооруженные солдаты направляли публику за пределы синей ленты. Вокруг виднелись полицейские машины, кареты «Скорой помощи», пожарные машины и автомобили армейских подразделений по обезвреживанию бомб. Над самим зданием вился целый рой квадрокоптеров, борясь за воздушное пространство.

– Мы должны просто твердо стоять на своем, а не идти у него на поводу, – заявила Либби. Мэттью протянул руку, чтобы помочь ей подняться с пола. Она приняла помощь, и двери за ней закрылись.

И снова голос Хакера объявился будто ниоткуда.

– Если б вы избрали этот образ действий, я взорвал бы все автомобили, – поведал он.

– Вы больной, – парировала Либби. – Вовсе незачем взрывать людей, чтобы привлечь внимание. Мир устроен не так.

– А вы читали новости в последнем столетии? Неужто Оппенгеймер, ИРА, «Аль-Каида», ЭТА, ХАМАС и ИГИЛ проскочили мимо вас?

– Вы понимаете, о чем я. Обычные члены общества так себя не ведут. Они не убивают походя за просто так.

– Я тоже. Я убиваю во имя цели.

– То есть?

Хакер промолчал.

– Вы ведь знали, что Билкис выберут первой – ее или Шабану, так ведь?

– С чего это вы так решили?

– Потому что вы не сказали ничего в их пользу, а, наоборот, подчеркнули, что Шабана не работала, не говорит по-английски, имеет шестерых детей, а ее мужа обвиняют в торговле людьми. А Билкис отказали в политическом убежище, а она хочет привезти сюда еще одного члена семьи. Вы с бору по сосенке насобирали крупицы информации, чтобы подтолкнуть нас и соцсети проголосовать определенным образом.

– В точности так, как функционирует это жюри. Вы принимаете решения, опираясь на самую малость фактов. Вы утверждаете, что, если б я упомянул, что ее дочь в Сомали умерла два года назад и Билкис хотела привезти в Британию ее прах, это сыграло бы какую-то роль? Или что прежде, чем Билкис сбежала от гражданской войны в родной стране, ее принудили смотреть, как ее пятилетнюю дочь насилуют бойцы мятежников? Должен ли был я сказать, что она баюкала свою дочь, когда та истекала кровью до смерти у нее на руках? Может, следовало еще добавить, что, несмотря на все это, Билкис нашла в себе довольно сил, чтобы помогать людям и оплатить побег пятнадцати детей-сирот из Сомали на одном судне с нею? Если б вам предъявили все эти факты, вы позволили бы ей сгореть заживо?

Выражение лица Либби ожесточилось.

– Вы сказали людям то, что они хотели услышать, чтобы облегчить им принятие решения.

– Как и на ваших расследованиях, раскрытие полной информации может доставить неудобство при вынесении суждения. Разве я не прав, Джек?

Глава 25

– Что это значит? – перекинулась Либби на Джека.

– В каком смысле? – тот сделал вид, что не понял.

– Когда он сказал, что правда может доставить неудобства. Почему он адресовал это именно вам?

– Понятия не имею. Может, вам спросить у него самого? Похоже, у вас двоих тут наметился полный лад и взаимопонимание. Однако примите дружеский совет: лучше будьте поосторожнее, а то люди могут прийти к ложным умозаключениям.

Тон его при этом был отнюдь не дружеским.

– С чего это вам такое вообще в голову пришло? – Либби приподняла брови.

Джек поправил галстук, изогнув уголки рта кверху, дабы показать, что потешается, подзуживая ее.