Пассажирка с «Титаника»

Во время разговора сыщик продолжал наблюдать за публикой. Сработала привычка бывшего опера держать ситуацию под контролем. Одновременно он перебирал в уме собственные ощущения. Заметил ли он сам что-нибудь подозрительное? Пожалуй, нет. Откуда же у него возникло предчувствие беды?

Может, смерть заранее сообщает о себе тому, кто способен ее услышать?

– Ты думаешь, Генриха убили? – вдруг спросила Катя.

– Скорее всего, у него случился обычный сердечный приступ. Ужасно некстати.

– Как будто приступы случаются кстати!

– Тебе что-нибудь известно о Генрихе, кроме того, что он жених Доры?

– Совсем немного. Его фамилия Семирадский, он предприниматель. Я впервые увидела его сегодня на вечеринке. Дора решила сделать нам сюрприз.

– Ей это удалось.

– Она молчала, чтобы не сглазить предстоящее замужество. Третья попытка! Я имею в виду свадьбу.

– А чем окончились первые две? Тоже смертью претендентов на руку и сердце Доры?

– Я же тебе говорила, что первый жених увлекался альпинизмом и его накрыла лавина. А второй утонул в Красном море.

– Любитель дайвинга?

– Наверное. Я не выясняла подробностей. Теперь вот Генрих.

– Прямо рок какой-то, – усмехнулся Лавров. – От Доры мужикам надо держаться подальше.

– Это не смешно.

– Разве я смеюсь? Должно быть, кто-то против замужества Доры. У нее есть сестры, братья?

– Она одна у родителей.

– Богатая наследница?

– Я чужих денег не считаю, – вздохнула Катя. – Но Дудинские не бедствуют.

– Ну да, на последние гроши таких помолвок не закатывают.

– Ладно, хватит болтать, идем к Доре.

Они нашли безутешную невесту на диване в комнате отдыха. Глаза Доры опухли от слез, макияж потек, нос покраснел, волосы потеряли блеск. Она дремала. Рядом в кресле скучал один из охранников-близнецов с бейджиком «Игорь». Завидев Катю с Лавровым, он оживился.

– Вы доставите ее домой? Сама она не доедет. Нужен сопровождающий.

Дора лежала босая, в мятом платье, весь ее лоск улетучился. На усталом лице виднелись веснушки и красные пятнышки на лбу и щеках.

– Она сможет идти?

– Ей вкатили большую дозу транквилизатора, – сообщил Игорь. – Она засыпает. Если надо, я помогу донести ее до машины.

Дора оставалась безучастной. Она слышала, о чем говорят, но у нее не было сил даже пальцем пошевелить…

* * *

Глория с удовольствием доедала мамины пельмени. Та сидела напротив и делилась последними новостями.

– Помнишь Генриха Семирадского? Вы учились вместе в медицинском.

– Конечно, помню. Он был стоматологом в частной клинике, потом открыл свой кабинет. Мы давно не виделись.

Глория еще не закончила фразу, как перед ней возникло лежащее лицом вниз безжизненное тело мужчины в светлой рубашке и темных брюках. Она поперхнулась, закашлялась и отодвинула тарелку. Аппетит пропал.

– Генрих умер, – сказала мать. – Звонила твоя однокурсница, спрашивала тебя. Ты пойдешь на похороны?

– Он умер? Ты ничего не напутала?

Глория задавала вопросы, хотя ответ был ей известен.

– Помилуй, речь идет о похоронах. Как я могу напутать? Если хочешь, позвони и сама все узнай. Ты общаешься с кем-нибудь или по-прежнему живешь затворницей?

– Я уехала из Москвы для того, чтобы уединиться.

– Тебе не кажется, что твое уединение затянулось?

– Ма, не начинай.

Мать укоризненно вздохнула и поправила волосы. Она всегда так делала, когда поведение дочери не соответствовало ее ожиданиям. Кто бы мог подумать, что ее красавица Глория рано овдовеет, променяет Москву на глухую деревню и слышать не захочет о новом замужестве. А ведь она еще молода, умна и не лишена амбиций. Хотя теперь уже непонятно, остались ли амбиции.

– Тебе надо бывать в обществе.

– Ма, у меня есть все, что нужно. Поверь!

– Деньги не заменят счастья, доченька. Ты спохватишься, но будет поздно.

– Я не о деньгах, ма, – улыбнулась Глория.

– Слава Богу, твой Толик не оставил тебя без средств. О покойных плохо не говорят, но…

– Вот и не говори, – перебила дочь.

– Ладно, ладно.

Мать нахмурилась и уставилась в окно. Молчание длилось не более минуты. За это время Глория успела понять достаточно. Ее родители страдают из-за того, что она живет «не по правилам». Ребенок должен стать продолжением родителей, во всяком случае, они ждали внуков, которые скрасили бы наступающую старость. А Глория, кажется, не собирается рожать. Она не стала врачом, как они надеялись, и прозябает в подмосковном лесу, вместо того, чтобы блистать в столице.

– На твои деньги ты могла бы…

– Ма!

– Молчу, – обиделась та. – Тебе слова не скажи. Все-то ты знаешь, все делаешь по-своему. А мы с отцом тебе не чужие! Мы тебе добра хотим!

– Когда похороны?

Мать осеклась и сердито сдвинула брови. Дочка ясно дала понять, что не нуждается в ее наставлениях. Как быстро она выросла!.. Как неумолимо летят вперед годы!..

– Завтра. Это где-то за городом. Московские кладбища переполнены. Ты бы позвонила Ирише, уточнила время.

Ириша – студенческая подруга Глории осталась в прошлом, как и вся ее жизнь до Черного Лога. Ей не хотелось ворошить былое. Она ни с кем не встречалась, никому не звонила. В Черном Логе не брала сотовая связь. Такое уж там место.