Пассажир «Полярной лилии»

Жюли была встревожена. Весь ее вид говорил о том, что она что-то прячет. Должно быть от бессонной ночи, у нее были красные глаза. Две пряди плохо причесанных волос выбивались из-под шляпы.

— А, это — часовня Нотр-Дам-де-Дюн?.. Действительно, за решеткой в нише была расположена статуя богоматери, такая старая и разрушенная временем, что ее трудно было узнать. Прямо на стене, вокруг ниши, люди начертили, кто карандашом, кто перочинным ножом, слова, которые налезали друг на друга: «Пусть Дениза сдаст экзамен», «Святая богородица, сделай так, чтобы Жожо научился быстро читать», «Пошли здоровья всей семье и особенно дедушке с бабушкой». И более земные надписи. Сердца, пронзенные стрелами! «Робер и Жанна — любовь навеки».

На решетке оставались сухие стебельки, которые когда-то были цветами. Но в общем часовня была похожа на многие другие, не будь в ней морских раковин, сложенных на развалинах алтаря. Раковины всевозможных форм. И на всех, чаще всего карандашом, написаны слова. Иногда — неловкий детский почерк, иногда угадывалась более твердая рука: «Пусть будет удачным улов на Новой Земле и пусть папе не нужно будет вербоваться в новый рейс».

Глинобитный пол. Через огромную брешь в стене виднелся прибрежный песок и серебристое в белой дымке море. Жюли, не зная, как себя вести, с опаской поглядывала на раковины.

— Вы принесли свою? — спросил Мегрэ. Она отрицательно покачала головой.

— Однако, когда я пришел, вы их передвигали. Что вы искали?

— Ничего… Я…

— Вы?..

— Ничего!

На лице Жюли появилось упрямое выражение. Она еще больше куталась в пальто.

Мегрэ пришлось одну за другой перебирать раковины и читать надписи на них. Вдруг он улыбнулся. На одной огромной раковине он прочел: «Святая богородица, сделай так, чтобы Луи все удалось и мы стали счастливы». Дата: «13 сентября».

Иначе говоря, эта раковина с наивным посвящением оказалась здесь за три дня до исчезновения капитана Жориса. И разве сейчас Жюли пришла не за ней?

— Вы это искали?

— Какое вам дело?

Девушка не отрывала глаз от своей раковины. Можно было подумать, что она готовилась прыгнуть на Мегрэ, чтобы вырвать ее из рук комиссара.

— Отдайте ее мне!.. Положите ее на место!..

— Хорошо, я погожу ее на место, но и вы ее не трогайте… Идемте! По дороге поговорим…

— Мне не о чем с вами говорить…

Они двинулись в путь, наклоняясь вперед, так как ноги вязли во влажном песке. Было так холодно, что носы у них покраснели, а кожа на лице задубела.

— Ваш брат путного в жизни ничего не сделал, ведь так?

Она молча смотрела на песчаный берег.

— Есть вещи, которые невозможно скрыть. Я говорю не только о том… что привело его на каторгу…

— Ну конечно! Опять это! И через двадцать лет будут говорить.

— Да нет! Нет, Жюли. Луи — хороший моряк. Говорят, даже — отличный моряк, способный занять место помощника капитана. Только в один прекрасный день он напивается со случайными знакомыми, делает глупости, не возвращается на борт, где-то бродит неделями, не работает. Ведь так? В такие дни он обращается за помощью к вам. К вам, а еще несколько недель назад и к Жорису. Потом он снова живет спокойно, как порядочный.

— Ну и что?

— Какой у вас был план тринадцатого сентября? Что вы хотели, чтобы вам удалось?

Жюли остановилась, посмотрела ему в лицо. Она заметно успокоилась, успела поразмыслить. В ее глазах появилась подкупающая серьезность.

— Я знала, что все это приведет к несчастью. А ведь брат ничего не сделал. Если бы он убил капитана, клянусь вам, я бы первая отплатила бы ему тем же.

Ее голос звучал глухо и решительно.

— Просто бывают совпадения. Да еще эта история с каторгой, от которой не отвязаться. Достаточно, чтобы человек один раз совершил ошибку, и потом на него будут вешать грехи, за все, что происходит.

— Какой у Луи был план?

— Это был не там. Все куда проще. Он встретил какого-то богатого господина, не знаю только в Гавре или в Англии. Мне он не назвал его фамилию. Господину надоело жить на суше, и он хотел купить яхту для путешествий. Он обратился к Луи, чтобы тот ему подыскал судно.

Они все еще стояли на берегу. Вдали, в сторону Вистреама, виднелся лишь ярко-белый маяк на фоне бледного неба.

— Луи рассказал об этом своему патрону. Из-за кризиса Ланнек уже и раньше подумывал о продаже «Сен-Мишеля». Вот и все! «Сен-Мишель» — лучший каботажник из тех, что можно переделать в яхту. Сначала брат должен был получить десять тысяч франков за сделку. Потом покупатель предложил ему остаться на судне капитаном как доверенному лицу.

Она пожалела о последних словах, которые могли вызвать иронию у Мегрэ, и всматривалась в его лицо, отыскивая следы улыбки. Казалось, она была благодарна комиссару за то, что не услышала от него: «Каторжник — доверенное лицо!».

Нет, Мегрэ размышлял. Он сам был удивлен простотой этого рассказа, простотой, звучавшей до странности правдиво.

— Только вы не знаете, кто этот покупатель?

— Не знаю.

— Где ваш брат должен был снова встретиться с ним?

— Не знаю.

— Когда?