Пассажир дальнего плавания

Это оказался бинокль, правда не целый, а только половина, для одного глаза. Но самое главное, капитан не прогнал Яшку с вахты. Давеча наверху в рубке обнял, сейчас принес бинокль. Значит, и вправду Яшка толково стоит на вахте, — может быть, за это время он уже спас пароход от гибели? Надо и дальше стараться. А тогда с машинным телеграфом, конечно, неладно вышло.

Яшка приложил бинокль к глазу, но ничего не разглядел. Всё застелило непроницаемой молочной мглой. И с оборотной стороны тоже ничего не было видно. Ладно, и такой бинокль пригодится. Пусть только туман разгонит.

Глава четырнадцатая

«Большевик» задерживается из-за тумана. — Когда товарищам трудно, — им надо помогать.

Туман не разрежался двое суток. Это всех очень огорчало. Ведь надо было идти вперед. Навигация[29] в Арктике короткая. Успеешь пройти во-время, когда льды ненадолго освобождают море, — хорошо, не успеешь — придется зимовать во льдах.

Так случилось в прошлом году. В арктических морях зазимовало три каравана транспортных судов вместе с ледоколами. Сколько принесло это хлопот и тревог! «Седова», «Садко» и «Малыгина» льды утащили в высокие полярные широты. Людей с пароходов снимали самолетами. Недавно еще сняли двадцать два человека. Могучий «Ермак» собирался идти вызволять из плена вмерзшие в лед суда. Эфир Арктики наполнился сигналами, сводками, запросами. Судьба зазимовавших людей и пароходов тревожила не только хозяйственные организации. Вся страна, весь народ, партия, правительство следили за мужественной работой советских полярников.

Яшка нес вахту на полубаке по расписанию за матроса Егорова, который немножко прихворнул.

Когда Яшка стоял на вахте первый раз, то чувствовал себя будто в потемках и не знал, что творилось вокруг. Но теперь он хорошо различал всё.

Вот заскрипела и охнула железная дверь внизу под полубаком. Это плотник дядя Сережа пошел в свою плотницкую. Вот раздались грузные шаги, и другая дверь лязгнула металлической скобой. То боцман пошел в малярную. А в фонарной дверь открывалась чуть слышно и только под конец издавала жалобный писк. Так играют на скрипке, на самой тонкой струне.

Закрываясь, каждая дверь тоже издавала свои собственные звуки. И походка у людей была разная. Дядя Сережа, шагая, задевал за палубу каблуками, причем левым — сильнее. Боцман ступал широко и ставил ноги грузно, словно хотел вдавить их в палубу. Матрос дядя Саша Костюничев волочил ноги по палубе, как старик, а на самом деле ему недавно исполнилось сорок лет.

Много еще чего узнал Яшка, но из всего самой интересной была история капитана Александра Степановича. Ее рассказал Яшке Вася Томушкин во время одной вахты. А на матросской вахте кочегар Томушкин оказался вот как.

Капитан приказал старшему помощнику объявить палубной команде, чтобы на время тумана вахта наверху состояла из шести человек вместо обычных двух.

Ясно, что матросам отдыхать не приходилось. А кочегары и машинисты были заняты мало. Пароход стоял на якоре, машина не работала.

Вечером в столовой собралось несколько человек из машинной команды. Судили-рядили про текущие дела. Сочувствовали матросам. А Вася Томушкин без особых сочувствий и размышлений возьми да и скажи:

— Надо помочь матросам.

Машинист Петров даже икнул, поперхнувшись:

— Почему в твою безалаберную голову приходят такие простые и правильные мысли?

— От природы! — Вася гордо вскинул патлатую голову.

Подобные поступки молодого кочегара объяснялись не глупостью. Просто Вася любил поговорить. Слова текли из него струей во все стороны, как из испорченного крана…

Вскоре три человека поднялись в рубку. Уговорились — докладывать капитану будет Вася Томушкин.

Вася начал сразу:

— Принимая во внимание, что при незначительном расходе пара и работе машины на слабом режиме у нас, членов машинной команды, рабочий день не загружен интенсивно и полностью, мы пришли к выводу…

— Погодите, — остановил его капитан. Он высунулся из рубки и крикнул: — Савелий Илларионович!

— Есть! — штурман вошел в рубку.

— Очень прошу, переведите, что говорит этот джентльмен.

Томушкин как-то съежился, пятясь к двери.

— Значит, отказываетесь от нашей помощи? — жалобно спросил он.

— Позвольте, — оживился капитан, — вы великолепно говорите по-русски. Зачем же вы сразу понесли такую тарабарщину?

— А я как в протоколе написано.

— Нехорошо, нехорошо; надо по-русски и говорить и протоколы писать. Что ж, а помощь — это превосходно. Товарищам всегда помогать надо. Матросам тяжело очень. Благодарим за внимание и заботу. Пройдите к старшему помощнику и скажите, чтобы он вместе со старшим механиком включил бы вас в расписание.

— Есть, Александр Петрович, — обрадовался Томушкин. — Мы в целях ускорения выполнения производственного задания.

— Что такое? — поморщился капитан. — Кто так говорит?

— Я больше не буду, — взмолился Вася. — Разрешите идти?