Пассажир без лица

– Наш отец делал фотографии, чтобы доказать службам опеки, что хорошо о нас заботится. И всякий раз, когда он «наносил визиты» своим друзьям, он фотографировал нас в обществе наших насильников, как если бы мы были на веселом семейном пикнике. Я сохранил эти снимки, сказав себе, что однажды они, возможно, послужат правосудию, но… как ты теперь знаешь, у меня оказались недостаточно крепкие нервы для того, чтобы дойти до конца в моем стремлении.

Он опустился на корточки перед буфетом и извлек картонную коробку. А потом вернулся к Грейс, сел рядом и стал перебирать снимки, не показывая их ей. Он делал это быстро, едва бросая взгляды на изображение. Грейс мельком замечала фигуры в просторных садах, перед богатыми домами или в роскошно декорированных гостиных. Она заметила приветливые лица, общим для которых было выражение счастья. Держа своих жертв за плечи, взрослые демонстрировали свою радость рядом с детьми, которым приказали улыбаться. Такие фото не могли не вызвать восхищения ответственных за выбор приемных семей чиновников, которые поздравляли себя с тем, что доверили этих одиноких малышей таким милым педофилам. Почувствовав отвращение, Грейс отвернулась и смотрела в другую сторону до того момента, пока Лукас не окликнул ее.

– Вот… Да, это было там, – сказал он, внимательно рассматривая фото. – Помню, была осень. Даже теперь, когда смотрю на них, слышу, как муж хвастается, что так удачно выбрал свою добычу, прежде чем ее похитить… Он говорил о тебе как об охотничьем трофее и благодарил свою жену за то, что та дала ему возможность насладиться видом добычи перед тем, как разрешила ею овладеть. По его словам, она умело поддерживала его желание.

Он осторожно протянул фотографию Грейс. Та взяла ее и жадно всмотрелась. Сначала она испытала волнение, узнав Лукаса таким, каким он запечатлелся в ее памяти: его добрые черты, большие голубые глаза и эту падающую на лоб прядь волос. Он улыбался, возможно, огоньку надежды, который пытался сохранить горящим в своей душе. Рядом мальчик поменьше, чья улыбка выражала радость, а взгляд выдавал страх. Присмотревшись внимательнее, можно было заметить, как он изо всех сил сжимает своей ручонкой руку брата. Рядом девушка-подросток, темные волосы собраны в узел, слегка опущенная голова не позволяет четко рассмотреть черты лица. Сделала ли она это от робости или от страха? Справа от детей стоял Клаус Браунер, которого Грейс легко узнала, а слева – высокий рыжебородый мужчина с внешностью грузчика, одетого в костюм аристократа, и с отвратительным благожелательным выражением лица. А чуть в стороне была видна женщина.

Перед глазами Грейс опустился черный занавес, в сердце заколотился молот, легкие окаменели: эта улыбающаяся на заднем плане группы женщина была ее мать.

Глава 30

Грейс падала. Падала в бездонную пропасть.

– Хендрике!

Она не отвечала – реальность, из которой шел этот голос, была для нее неприемлема.

Возможно, ее трясли, может быть, даже хлестали по щекам. Сколько времени длилось это ее оцепенение? Она этого не знала. Очнувшись, увидела, что на плечах у нее шаль, а в руке чашка горячего чая.

– Хендрике…

Лукас сидел перед ней на корточках и с тревогой смотрел на нее. Она моргнула, показывая, что слышит его.

– Как ты себя чувствуешь?

Что ответить на этот вопрос? Ее мозг отказывался допустить, что ее мать виновна в ее похищении и в перенесенных ею страданиях. Он упорно отвергал саму мысль об этом.

– Ты кого-то узнала, да? – забеспокоился Лукас.

– Мою мать…

Молодой человек в свою очередь побледнел.

– Она? – спросил он, указывая на ту, которую считал женой рыжебородого мужчины.

– Да… Скажи мне, что она не участвовала в изнасилованиях.

– Нет, но это она отводила нас одного за другим в спальню, уверяя, что все будет хорошо…

Грейс прикрыла рот ладонью, чувствуя, как сердце подкатило к губам.

– Мне очень жаль… – прошептал Лукас. – Значит, этот человек не твой отец?

– Нет.

Постепенно ее дедуктивные способности снова заработали.

Теперь все упущения и ошибки ее матери приобрели для нее истинный смысл: она не вызвала немедленно полицию, когда дочь вовремя не вернулась из школы, не потому, что посчитала, что та задержалась у подруги, а для того, чтобы дать похитителю время уехать подальше. Если она заставляла Грейс после возвращения оставаться дома, даже не предложив ей обратиться к психологу, то только потому, что хотела избежать риска самой оказаться в чем-то скомпрометированной. Она быстро дискредитировала инспектора Дайса, выставляя его добросовестность и скрупулезность в работе медлительностью и некомпетентностью. А ее отец внезапно ушел из дома, очевидно, не из трусости или эгоизма, а потому, что в чем-то заподозрил жену и хотел развязать себе руки, чтобы найти правду. Для этого он и поддерживал контакт со Скоттом Дайсом.