Пассажир

Лицо под сальной прядью волос было тонким, правильным, едва ли не ангельским, но кожа изрыта шрамами от угрей. Из-за странно приподнятых уголков губ казалось, что с его лица не сходит улыбка. Глубоко посаженные глаза мигали с невероятной скоростью, словно у змеи или ящерицы.

— Рад тебя видеть.

Он говорил со славянским акцентом. Шаплен понял, что эти ребята были из тех клиентов, которым он звонил днем. Ответить он не мог. Ему едва удавалось дышать, так его трясло.

Человек со змеиными глазами что-то приказал второму, все еще не угомонившемуся. Похоже, велел ему прекратить дымиться и гореть. Тот сбросил куртку, бешено затоптал ее ногами и направился к кухонным раковинам. Сунул голову под кран с холодной водой, затем открыл застекленную дверь студии.

Сомневаться в том, кто такой его шеф, не приходилось.

— Правда рад тебя видеть.

Его слова сочились иронией. Шаплен подумал, а не собирается ли он пристрелить его прямо здесь, сию секунду. Просто смеха ради. Оружие, которое тот держал в руке, напомнило ему его собственный «глок». Такой же короткий ствол, квадратная спусковая скоба, и тоже не из металла, а из какого-то специального материала. Под стволом он заметил кронштейн, чтобы закреплять фонарик или лазерный прицел. С кем же он связался?

Пытаясь выиграть время, Шаплен спросил наудачу:

— Как вы меня нашли?

— Ты сам ошибаться. Звонил Амар с городского. Защищенный, но нам легко узнавать твой адрес.

Говорил он на ломаном французском слабым, тонким голоском. Произносил слоги, как плохо смазанный механизм. Арно звонил с городского всего один раз. Каким-то славянам, и речь шла о некоем Юсефе. Сомневаться нечего, это он и есть. Второй, тот, что на него напал, — Амар, с которым он говорил по телефону.

Имена мусульманские.

Вероятно, босняки…

Он вновь попытался протянуть время:

— Вы не знали, где я живу?

— Ноно очень осторожный. Видно, ты измениться. — Его мягкий голос внезапно стал угрожающим. — Где был, гаденыш?

Ну все, приехали. Теперь сойдет и провокация.

— Путешествовал.

Ни малейшей реакции. Лицо Юсефа казалось вырезанным из камня. Рытвины от угрей будто выжжены кислотным дождем.

— Где?

— Не знаю. Я потерял память.

Юсеф издал смешок, походивший на воркование. Глаза моргали все с той же бешеной скоростью. Щелк-щелк-щелк… Словно секундная стрелка, бегущая в обратную сторону. Шаплен продолжил свою игру. Своими россказнями он рассчитывал удержать Юсефа от насилия.

— Клянусь, я попал в аварию.

— К легавым?

— Будь так, я бы сейчас с тобой не разговаривал.

— Если только ты нас не сдал.

— Ну а тогда ты бы сейчас меня не слушал.

Юсеф снова рассмеялся. Под завесой своей сальной пряди держался он как-то странно. Слишком прямо. Слишком напряженно. Словно вместо сухожилий и позвонков у него были металлические штыри. Вернулся его напарник. Лицо все в пузырях от ожогов. Половина черных волос обгорела. Но не похоже, чтобы он что-то чувствовал. Амбал ростом больше метра восьмидесяти. Шаплену даже не верилось, что он так долго ему противостоял. Казалось, тот ждет одного — завершить то, что начал на лестнице.

— Ноно, говоришь складно. Но теперь нам вернуть то, что должен.

Сомнений не оставалось. Ноно наверняка зажал наркотики, или деньги за эти наркотики, или то и другое. Возможно, все это спрятано в лофте. А может, приступ случился с ним как раз тогда, когда он должен был их поставить. Чудо, что он все еще жив.

Шаплен из последних сил сохранял хладнокровие. Вытянуть как можно больше сведений о себе самом, прежде чем это встреча обернется сеансом пыток.

— Я не гоню, Юсеф.

— Тем лучше. Bolje ikad nego nikad.[48] Товар где? О штрафных думать потом.

Он рискнул назвать его по имени: человек-щелчок — в самом деле Юсеф. Он узнал еще кое-что. Товар. Наркота. Шаплен отбросил предосторожности.

— Как мы познакомились?

Он взглянул на Юсефа, тот усмехнулся в ответ:

— Ты стать совсем glup,[49] Ноно. Я тебя тащить из канава, парень.

— Ты это о чем?

— Когда я тебя нашел, ты быть паршивый пес. — Он сплюнул на землю. — Кусок дерьма. Нет документы, не знать откуда, никакого дела. Я тебе всему учить.

— Чему?

Юсеф приблизился. Лицо у него застыло. Шутки кончились. Щеки казались впалыми под высокими скулами, затенявшими приподнятые уголки губ. Эта вечная улыбка делала его похожим на японскую маску.

— Уже не смешно, Ноно. Отдай то, что должен, и мы валить отсюда.

— А что я вам должен? — завопил он.

Бычара бросился на него, но Юсеф остановил его жестом. Он решил действовать сам. Схватил Шаплена за руку, держа дуло полуавтоматического пистолета в нескольких миллиметрах от его разбитого носа.

— Кончай дурить. Ты играть с огнем, браток.

Теперь глаза босняка были совсем близко. В кратких промежутках между морганиями Шаплен разглядел суженные зрачки. Они посверкивали холодным зеленоватым светом. Юсеф был еще молод, но что-то грызло его изнутри. Болезнь. Холод. Проклятие.

— Я не смогу вернуть тебе все сразу, — попытался выкрутиться он.

Юсеф поднял голову, словно отбрасывая назад свою прядь.

— Начни с паспортов. Там смотреть.