Пассажир

Мужчина колотил в пуленепробиваемое стекло — сначала кулаком, потом ногой. Анаис с удовольствием приказала бы ему заткнуться, но она была занята другим: пыталась перешагнуть через лужу блевотины, не запачкав подошв. Еще один обитатель камеры, бомж, только что упал со скамьи, и теперь его, стоящего на коленях, выворачивало наизнанку.

— Фашисты! Я требую адвоката!

Анаис обхватила руками голову, буквально лопавшуюся от боли. Вот уже три часа она сидела взаперти в камере размером пять на пять метров, в центральном полицейском участке на улице Фабер, что на набережной Инвалидов.

Ее привели в сознание. Обыскали. Раздели. Сфотографировали. Взяли отпечатки пальцев. И заперли в стеклянной клетке в компании с горластыми обитателями Двора чудес.

Анаис знала все эти штучки наизусть. В 2010 году число людей, задержанных полицией, достигло во Франции почти миллиона. Хватали водителей, рискнувших сесть за руль, не имея при себе прав; хватали слишком бурно ссорящихся супругов; хватали любителей выкурить косячок, бомжей, воришек из супермаркетов… По сравнению со всей этой публикой ей жаловаться на судьбу не приходится. В конце концов, она открыла пальбу по собственным коллегам. А в кармане у нее нашли амфетамины.

Она посмотрела на свои запачканные краской пальцы. Странно, но она чувствовала себя спокойной, почти умиротворенной. Главная цель была достигнута: Нарцисса арестовали. Значит, он в безопасности. Полиция выяснит правду. Установит личность двух наемных головорезов. Распутает весь этот клубок. И возможно, сумеет поймать маньяка, убивающего нищих…

Интуиция подсказывала ей, что дело близится к развязке.

А к чему приближается она сама?

— Сволочи! Ублюдки! Требую комиссара!

Анаис повыше подняла ноги. Бомжа еще раз вывернуло. Вонь дешевого пойла мешалась с другими, не менее отвратительными запахами — мочи и немытых тел. Она рассеянно оглядела своих новых компаньонов. Кроме крикуна и блюющего бомжа, здесь были два араба, которые скрючившись сидели на лавке. Молодой панк подпрыгивал на месте и скреб руки, и без того расчесанные до крови. Мужчина в приличном костюме с потерянным видом смотрел перед собой — наверняка водитель без документов. Два рокера, почти мальчишки, в старательно изодранных и испачканных краской джинсах, очевидно мастера граффити, хихикали и пихали друг друга локтями.

Она была здесь единственной женщиной.

Вообще-то женщин не сажали в один обезьянник с мужиками, но в Париже, видимо, правила изменились. А может, ее приняли за парня. Или сделали это нарочно, надеясь оказать на нее давление. Она не протестовала и не сопротивлялась. Понимала, что процедура идет своим чередом. Вскоре ее вызовут к судье. Вот тогда она все и объяснит…

В дверном замке повернулся ключ. Обитатели камеры дружно обернулись на этот звук — все-таки что-то новенькое. На пороге стоял полицейский в форме и с ним еще один — в штатском. Анаис мгновенно определила типаж: накачанный стероидами качок, любитель помахать кулаками.

Офицер повернулся к ней:

— Эй ты! На выход.

Она пропустила мимо ушей и тыканье, и хамский тон. Широченные джинсы, кожаная куртка, «глок» на самом виду — качок весил не меньше ста килограммов. В камере отчетливо повеяло страхом.

Она поднялась и пошла за культуристом. Против ожидания он повел ее не в вестибюль, который вел в кабинеты офицеров полиции, но повернул направо, в узкий пыльный коридор, где еще раз свернул направо — здесь духота сменилась отчетливой сортирной вонью.

Из-за стальных дверей с выведенными наружу выключателями и водоспусками слышались стоны, крики и глухие удары. Вытрезвитель. Парень в форме достал связку ключей и отпер одну из дверей. Четыре голых бетонных стены. Смрад блевотины и дерьма. И стаи тараканов в качестве зрителей.

— Садись.

Анаис села. Дверь захлопнулась.

— Мы проверили. Ты и в самом деле из полиции.

— Вас не затруднит обращаться ко мне на «вы»?

— Заткнись. Только ты забыла уточнить одну маленькую деталь.

— Какую деталь?

— Сегодня утром тебя отстранили от должности. По приказу прокуратуры Бордо.

Анаис улыбнулась и хрипло проговорила:

— Я потребовала исполнения формы 32 13. Медицинского осмотра. Меня избили и…

— Заткнись. Ты стреляла по полицейским, да еще из оружия, носить которое не имела права.

— Я не хотела, чтобы полицейские совершили ошибку.

Офицер расхохотался. Он стоял, засунув за ремень большие пальцы. Она опустила голову, изображая кротость. Перед ней разыгрывали спектакль — что ж, она сыграет отведенную ей роль.

— Ошибка — это ты.

— Я могу встретиться с судьей?

— Встретишься в свое время. Но не надейся, что так просто отделаешься. Это я тебе обещаю. «Глок» и амфетамины — ты по уши в дерьме.

Качок не скрывал своей радости. Почему-то мысль о том, что Анаис, в сущности его коллегу, могут осудить, приводила его в восторг.

— В ходе операции вы задержали мужчину. Где он сейчас?

— Может, тебе еще все материалы по делу принести? А личный кабинет не желаешь?

— Он ранен? Вы его допросили?

— Ты что, не врубаешься, детка? Здесь ты никто. Даже хуже чем никто. Ты для нас вроде Иуды.