Такое двусмысленное положение длилось несколько недель. Волнение правительства и американского посольства возросло, когда пришло известие, что Лобатти и другие офицеры в нарушение приказа покинули свои квартиры и направились в редакцию газеты «Эль Дебате» — орган сторонников Эрреры, — но затем возвратились в казармы. Контакты с ними поддерживались через бывшего армейского офицера Лару, а также через других сторонников Эбера, выступавших против Пачеко. Напряжение в конце концов спало, однако этот инцидент явился красноречивым показателем серьезных противоречий, существовавших внутри репрессивных сил.
Дэн Антони Митрионе
В начале 1970 года Кантрелл назначил мне встречу у себя дома. Он сообщил, что получил новое назначение и в связи с этим в ближайшие дни отправляется в Вашингтон. Мы с ним долго беседовали о политической ситуации в Уругвае, а потом разговор зашел обо мне.
Американец предполагал, что я смогу продержаться в Пунта — дель — Эсте еще год. Уже многие сотрудники из параллельного аппарата и из управления разведки и контрразведки догадывались о моих истинных функциях. Так дальше продолжаться не могло, поэтому через какое-то время мне предстояло расстаться со службой в политическом отделе посольства США.
Кантрелл видел три выхода. Во — первых, в случае если я пожелаю вернуться в США, то без всяких трудностей по истечении необходимого времени смогу получить там американское гражданство, а ЦРУ возьмет на себя заботу о дальнейшей моей деятельности.
Во — вторых, если я захочу остаться в Уругвае, то смогу и впредь заниматься коммерцией и держать ресторан, но, чтобы пользоваться поддержкой «нашей программы» и продолжать работать в политическом отделе посольства США, мне нужно будет уехать из Пунта — дель — Эсте, где меня сменит кто-нибудь из «незасветившихся» агентов.
Третий вариант также был связан с пребыванием в Уругвае. Я мог вернуться на свою прежнюю должность в миссии, но продолжать связи с «нашей программой». У политического отдела установились наилучшие отношения с новым начальником управления общественной безопасности Дэном Митрионе, который несколько месяцев назад сменил Саенса на этом посту.
Но лично для меня в запасе оставался единственный приемлемый вариант, благодаря которому я смог написать эти воспоминания. Я знал, что в Уругвай прибывает новый кубинский контрразведчик, который, как и я, был завербован ЦРУ для шпионской деятельности в этой стране.
Впервые о Митрионе я услышал за несколько дней до отъезда Саенса. Кантрелл был очень доволен, так как надеялся, что, освободившись от неуравновешенного шефа — советника, он сможет работать плодотворнее.
Человека, прибывающего на место Саенса, Кантрелл знал довольно поверхностно, но на него произвели хорошее впечатление отзывы о его предыдущей деятельности, и в частности отличные отзывы о деятельности в Бразилии.
В это время я познакомился и с моим новым начальником Ричардом Мартинесом, уроженцем штата Нью — Мексико.
Отъезд Нориеги оказался скоропалительным: ему пришлось спешно уехать за несколько дней до того, как в печати были опубликованы сообщения об обнаружении подпольной телефонной станции, подсоединенной к телефонам советского посольства и другим дипломатическим представительствам, расположенным в квартале Поситос. Еще до отъезда Нориеги появились признаки того, что советские дипломаты что-то обнаружили. Станция была установлена специалистом политического отдела, который и руководил ее работой.
Хуан Нориега проявил беспечность, действовал открыто и тем самым поставил под угрозу будущее операции. Правда, за исключением Лемоса Сильвейры, он использовал только американский персонал, как и полагалось при сверхсекретной операции. Даже всегда хорошо информированный Бардесио на этот раз знал только, что Лемос принимает участие в какой-то очень важной работе.
Бернал тоже собирался уехать. Менее чем за год произошла смена всех американских сотрудников миссии. Они пробыли в Уругвае четыре года. Их имена в связи с разными скандалами слишком часто появлялись на страницах прогрессивной уругвайской печати, и поэтому необходимо было их отозвать.
Пока Мартинес изучал обстановку, я его редко видел. У меня в свою очередь было много дел в Мальдонадо. Сезон оказался плохим, и я, несмотря на значительную помощь местного лесозаводчика, находился на краю банкротства. Мы погрязли в долгах, но нам не хотелось и далее злоупотреблять щедростью лесозаводчика. В то же время я считал свою миссию выполненной и хотел вернуться в Монтевидео.
Лично я финансовых затруднений не испытывал, но получаемые от ЦРУ деньги пустить на поправку дел ресторана не мог из-за невозможности объяснить, откуда у меня взялись такие средства. В этом отношении правила ЦРУ были очень жесткими. Только однажды, игнорируя приказание Кантрелла, я оплатил один из долгов из денег ЦРУ, чтобы как-то продлить авантюру с рестораном.