Пасхет

В итоге ему пришлось ехать на съемное жилье за подходящими вещами. А мне в его отсутствие устроили выволочку с истерикой за кроля.

Думала, что родители уехали по делам, и не ошиблась. Но и Калашниковой они позвонить не забыли. Мол, так и так, наша дочь — живодерка.

Восхитительно.

Из-за этого мне пришлось разговаривать с ней по комму, а потом еще проходить кучу тестов.

В отличие от Аска, доктор идею с кролем не оценила, но факты приняла к сведению. Благо психопаткой меня не считала.

Тетенька попросила больше не трепать нервы родителям. Вежливо и настойчиво попросила. Она относилась ко мне со всей серьезностью, чем подкупала. Так что пришлось послушать.

К тому времени, как этот вопрос решился окончательно, приблизился вечер и Аск потащил меня в аэропорт.

Глава 265. Внутреннее равновесие

— Все взяла? — по привычке спросил братец и тут же махнул рукой.

В багаже у меня были показушные шмотки, что купила мама. Даже гигиенические принадлежности я таскала исключительно в духовном хранилище. Вряд ли кто-то мог придраться к отсутствию зубной щетки и шампуня. Тем более это мое лично дело, что я таскала в сумке. Конечно, если это не что-то запрещенное законом.

Родители должны были подъехать чуть позже. Джет без них в любом случае улететь не мог, а нам лишь оставалось все это время торчать в одном из залов ожидания.

Гости после позавчерашней попойки пришли в себя. Но меня волновали не они, а поведение мелких. Странные они. Вроде, что-то удумали, но не понятно что именно. А может и не удумали?

Мне всегда было сложно понимать детей. В этой жизни особенно.

Пока они держались от нас с братом на расстоянии, все шло по плану.

Несколько раз подходила бабка Петра с ворчанием на опаздывающих родителей. Трогать Аска она то ли опасалась, то ли не считала результативным. Зато была я. И старуха с какого-то рожна полагала, что пунктуальность отца с матерью находилась на ответственности ребенка.

В ответ на игнорирование она зацепилась за отсутствие у меня манер. И понеслось.

Ее почему-то не волновало, как она выглядела со стороны. А я в который раз отметила, что некоторым людям все равно, каков на самом деле объект их негативного внимания. Будь я наркоманкой с тяжелой зависимостью, убийцей, хирургом или волонтером, она не изменила бы своего отношения. Благие деяния на мнение такого человека не влияли, а плохие лишь давали повод для самоутверждающих девизов «я же говорила» или «я так и знала».

Был ли вообще смысл слушать этого человека? Никакого. Даже более того, пытаться достичь расположения, когда это невозможно — верх глупости и неуважения к себе. Как биться головой о гранитную скалу.

Поэтому без лишней спешки я наворачивала круги, пока бабка Петра меня отчитывала. Когда она теряла интерес, я возвращалась к ней и показывала, что внимательно слушала. Монолог продолжался, а я возобновляла прогулку.

Что забавно, работало каждый раз. И что полезно, слабенькая Серая Молния ее ничуть не беспокоила. Даже сильнее раззадоривала. С каждой минутой приходила уверенность в том, что это она бьется головой о стену.

Тем временем дети переполошили весь зал ожидания. Даже Август от скуки подхватил их беготню и крики. Видимо, в попытке успокоить.

Но Петре на них было все равно. У нее был такой восхитительный экспонат, как я. И Серая Молния. Куда без нее?

Уже начало казаться, что ее запал и энергия имели бесконечный источник, когда бабка резко остановилась и с кряхтением присела в кресло.

— Что? — дернулась я, возвращаясь к дорогой бабуле. И растерянно поинтересовалась почти плачущим голосом: — Это все? Вы же только начали. Еще столько всего, в чем меня можно обвинить. Например, в конфликте с египтянами, катаклизмах всего мира, эпидемиях и существовании неизлечимых болезней.

Это помогло. У бабули открылось второе дыхание. Но ненадолго.

Целью было вызвать у нее тошноту и омерзение на собственную критику в отношении меня самой. Методика, как при лечении от алкогольной зависимости. Поэтому я снова и снова вежливым тоном провоцировала ее вместо того, чтобы плакать или как-либо показывать подавленность. Пусть видит своими глазами, что на мне это не работает.

Час убить удалось. К концу экзекуции бабка уже не могла говорить и никак не реагировала на мои просьбы об излиянии своей мудрости, то есть деструктивной критики.

Остальные старики не вмешивались в ее воспитательный процесс. У них были дела поинтереснее. Например, втыкать в планшеты и делать вид, что там куда интереснее. Аск уже пару часов как дрых в углу, заняв сразу два места.

— Бабулечка, тебе плохо? — любезно заглянула я ей в лицо. — Может, тебе принести водички?

— Отстань от меня, — отмахнулась бабка и прикрыла лицо ладонью, пытаясь закрыться.

— Как это? Тебе же плохо. Надо что-то делать, бабуля.

Еще минут десять я заботливо приносила ей водичку, теплое молоко, чтобы разбавить желчь, шоколадку для поднятия настроения. И постоянно беспокоилась о ее самочувствии. Пока бабка не психанула и не заперлась от меня в кабинке туалета. Орать на весь санузел было уже идиотизмом, поэтому пришлось отстать.