Паштет

- Глупо отправляться в прошлое с калашматом, даже в полном обвесе. АК - это дистанция двухстороннего боя, но тогда окружат и положат как нефиг делать, только королевские трофеи фрицам. Если и отправляться, то с хорошей снайперкой под трёхлинейный патрон: пока поймут что пуля не случайная, пока определят сектора - уже и след под кайенской смесью простынет. А для ближнего боя - "папаша" или ППС, пистоль с глушаком. Я бы так сделал - сказал снайпер.

- Ружья Толстого Германа. Это ништяк зачётный здесь был бы. Там вообще было, что посмотреть, много Герман нахапал ценного.

Слушая краем уха вспыхнувший горячий спор Хоря, Макса и сухощавого снайпера на тему оружия, которое было бы лучше для гипотетического попаданца, Паштет чуть не пропустил мимо ушей негромко сказанное Владом:

- Чего спорить? Что есть в руках, то и самое лучшее. Особенно если умеешь нормально пользоваться и знаешь что да как. Я бы хотел оказаться рядом со своим дедом в его последний день. Его ППШ, да моя "Света" - глядишь бы и отбились.

- Пехотинец был? - спросил Паша. Ну, а кто еще может быть с ППШ?

- Был директором детдома, в Ленинграде. Уже после войны поехал с приличной суммой денег на машине, без водителя, за продуктами в район Идрицы. И пропал. Потом нашли, машина на обочине, простреленная, а дед в кустах убитый и денег нет и ППШ забрали, одни гильзы только. По той информации, что была, отстреливался довольно долго, уже будучи тяжело раненым. Опять же по той информации, что была, скорее всего навел кто-то. Но и дед не промах был, не одного видимо пришиб. Правда, дела тоже пока не видел, запрос послал. Похоронили на Идрицком кладбище, вроде и могила цела, но это пока не точно, не все ответы получил. Если удастся, съезжу туда.

- Почему считаешь, что он тоже кого-то подстрелил? - не удержался Паша и пожалел, что так ляпнул. Ясно же, что любая история с предками обязана быть приукрашена. Влад пожал плечами и очень спокойно ответил:

- Был дед отличным стрелком. Некоторые вещи настрелянные им в 30-е в тирах в Сокольниках до сих пор в семье. Раньше в тирах принято было выставлять приз за очень точную стрельбу - обычным гуляющим чтоб точно не достичь. Семейная легенда про то, как деда не пускали в тиры жива до сих пор. Дед ходил пострелять в тир на результат, и всегда выбивал ровно столько сколько нужно на главный приз, или срочно необходимую в хозяйстве вещь. Когда у бабушки сломался половник деревянный, дед буквально вышел ненадолго и пришёл уже с отличным половником, на вопрос "как?" просто ответил, "настрелял"...

Мама говорила, они гуляли, в Сокольниках и в одном из тиров в призах была офигенная дорогущая кукла, да еще и в коляске. Шедевр! Дед оставил маму с бабушкой и пошёл настрелять, а его и не пустили. При его подходе сразу повесили табличку "Тир закрыт". Пошли тогда в другой и там настрелял куклу Асю, заметно проще. До сих пор цела, храню.

- Вот уж не ожидал такое услышать! - искренне удивился Паштет, тут же, впрочем, вспомнив что-то похожее, читанное давно у Ремарка, который одновременно был и Эрихом и Марией, отчего одноклассница Паши на полном серьезе считала этого писателя коллективом авторов из брата и сестры. Только там геноциду подвергались балаганы с бросанием колец, в чем один из героев достиг невиданных высот, тренируясь от скуки в периоды затишья на фронте, в бросании кепи на гвоздь.

- Не такое уж и удивительное. Я, к сожалению, похуже стреляю. А тиры у нас после войны перестали призы выставлять - коммерчески стало невыгодно, больно уж много с фронта отличных стрелков вернулось.

- Значит, за дедом бы вернулся?

- За дедом я бы пошёл, может, останься он жив, и семья жила получше, и мне перепало его ласки и внимания. Мама у меня была лучшим другом в жизни, может быть, будь жив дед, нам было бы надёжнее, хоть немного, дед очень любил с детьми возиться. Да и человек был хороший. Был очень смелый, и всегда брался за работу, которую давали, вне зависимости от сложности. Был директором кафе, во время НЭПа, что характерно, не воровал и был максимально честным, по крайней мере, мама всегда так вспоминала, говорила, хоть и был директором, а жили далеко не так хорошо, как могли бы, зато честно. Был бригадиром отделочников на станции Маяковская Московского метро, мозаичные панно на потолке его бригада делала. С тех пор остались сделанные для бабушки камни, она была без правой руки, и чтобы держать книжную страницу дед сделал ей несколько камней - держалок и пепельницу заодно. Курила бабушка, как паровоз.

- А как его звали? - зачем - то спросил Паштет.

- Иван Арсентьевич Полонский - и Влад поднял стаканчик с чаем, словно поминая никогда не виденного им деда.

- А я бы не отправился - твердо и внятно сказал сидевший неподалеку мужик. Был он округлый такой и немножко светловолосостью и белокожестью походил на блондина-кулинара, но только на первый взгляд. На второй становилось понятно, что хоть он и округлый, но ушибиться об него - минута делов. Больно уж взгляд был такой, говорящий.

- Почему? - повернулся к нему Влад.