Паштет

- Это куда? - растерялся очумелый шпицбергенец. Он вдруг с удивлением понял, что напрочь забыл - куда идти и где стоят телеги, а особенно - где телега канониров с его добром.

- Я доведу! - снизу заявил странно бодрый Нежило.

- Найдешь? - засомневался Паштет.

- Да, хозяин!

- "Два слова", прекрати себя щупать за мягкие места, ты не вдовица! Иди, помоги Паулю! - приказал старший канонир.

- Ребенок новорожденный - забурчал Шелленберг.

- Закрой едало и делай, что велено! - уже злее сказал Хассе.

- Иду уже - отозвался усмиренный бунтарь и троица пошла совсем не туда, куда бы пошел сам Паштет. Но спорить не стал, он чувствовал в тяжелой голове странную легкость и бездумие, словно вместо мозгов теперь внутри черепа был воздушный шарик.

Потом перед глазами все словно повернулось и встало на места. оставалось только дивиться, что так был дезориентирован. Сроду такого не припоминал за собой!

На минуту задумался - надо патроны переснаряжать при посторонних - или не стоит? Как бы не стукнули по башке в таком-то бою, он, разумеется, заинтриговал компаньонов роскошью жизни в Шпицбергене, но может найтись кто, считающий синицу в руках куда лучше журавля в небе. Капсюлей хватало еще на две перезарядки всех гильз, а пороха и пуль на одну. Хотя, тут рядом есть и порох и пули.

- Слушай, ты можешь пуль налить? - спросил у Шелленберга.

- Раз плюнуть!

- Тогда хорошо. Вот тебе мерка, я вставлю эти пистоны, ты засыпаешь порох, пыж, потом пулю. А вот это - картечь, ее тоже ставь.

- Худое дело - почему-то огорчился "Два слова" глядя на картечь. Потом поглядел на недоумевающего Паштета и махнул рукой.

- Тут сойдет!

Говорить не хотелось, обсохший язык ворочался во рту, как рашпиль. Слушали - что там, у стены? Там постреливали, но видно последняя атака охладила пыл нападавших, да и темнело быстро. Последние патроны собирали уже наощупь.

- Ну теперь тебе будет недурная работенка у нас дома - сказал Пауль, и пояснил, что сборка патронов - чистая и денежная ремесленная деятельность и занимаются ею как раз опытные в прошлом вояки. На такую похвалу "Два слова" осклабился, словно кот при виде сметаны.

Вернулись уже в темноте. Горевшие на щитах факелы света давали мало и Паштет споткнулся о трупы, которых раньше тут не лежало. Выяснилось - от пушки оттянули двоих приданных раньше, их Паша что-то весь бой не видал. Оказалось, погибли эти неудачники еще утром, а он и не заметил. Поверху таращился. Не под ноги.

Доложил, что теперь снаряжен. Хассе кивнул. Спросил, что с боезапасом - понравилось ему сегодня такая скорострельность. Ответил, попутно уточнив, что это так Шелленберг закис при виде обычной картечи? И удивился, когда и старший канонир поморщился. Штука оказалась в том, что картечь мушкетная в европейских наемных бандах считалась преступлением и потому за ее применение из отряда выгоняли к черту, а взятому в плен врагу, у которого такое находили - отрезали кисти рук и стопы. Ровно как тем ребятам, которые таскали богопротивные фламмберги.

Потом Хассе подумал - и тоже махнул рукой. Тут законы цивилизованного общества не годятся, турки и тартары вполне лупят рубленым свинцом, а это еще хуже чем явно катаная картечь. Нужно тридцать зарядов? Ладно, он поручит Гриммельсбахеру, тот, на посту сидя, нарубит ночью, глаза у пройдохи, как у сатанинской кошки, в темноте видит. А теперь помолиться - и спать. Завтра день решающий. Черт его знает - тут Хассе перекрестился и помянул Богоматерь - чудо, что сегодня отбились, завтра еще страшнее все будет. Но отборные войска не воевали сегодня. Силы берегут. Завтра встретимся. А теперь спать и караулить!

Спал плохо - мешал рокот орудийный с другого конца лагеря. Орудия лупили почти всю ночь, зачем, почему, в кого? Ведь темно же? И били пушки размеренно, не атака, судя по всему.

Утром проснулся от жалобного визга и ржания лошадей из центра лагеря. Животинки хотели пить и просили воды. Увы, ее и людям не хватало. Воздух был еще прохладный, но чувствовалось в нем необъяснимое, но четко говорящее - день будет жарким, а небо - безоблачным. Задудели рожки и дудки. Подъем!

И на той стороне - тоже самое. Войска готовились к решающей драке.

Потряс пустую флягу. Нежило грустно пожал плечами - вчера он украл полведра воды, но не донес - отняли злые люди. Хорошо не прибили. Ведро-то их было. И вода.

Укоризненно поглядел на нерасторопного слугу. Тот заежился, засмущался.

- Пулю сунь в рот. Меньше будет хотеться пить - посоветовал многознающий Гримельсбахер и показал зажатый между зубами серый шарик.

Вспомнилось попаданцу, что свинец ядовит и может быть опасен для организма, но потом он сообразил, что опыт у этих проходимцев большой, видно, что всякого хватили, раз советуют - стоит попробовать. Вряд ли за день успеешь отравиться всерьез. Черт, как же пить хочется! Аж зубы шуршат о щеки...

Закинул в сохлую пасть тяжелый серый шарик. Металлический привкус на языке, но вроде и впрямь - легче.