Паштет

- Не суетись! Побереги силы, пригодятся. Тут скоро не кончится, если не сомнут сразу - драка будет длинной. А ты выдохнешься и будет у тебя в жилах не молодое вино, а противный уксус! И тебя зарежут, как поросенка.

Попаданец был искренне против того, чтобы его резали. По ряду причин такой расклад ему не понравился категорически.

- Да когда же они начнут? - нелогично спросил он.

- Пес их знает, варваров. Разведку они провели, начальство посмотрело. Подтянут обозы, если у них много пороха - закатят по нам из пушек, пробьют брешь, а потом уже попрут лавой. Не скоро еще. Мы еще каши успеем пару раз поесть - и похлопал волнующегося Пашу по плечу. А потом хмыкнул, когда подсунувшийся Нежило показал стрелу - сбегал, подобрал. Так себе стрела, неказистая, грязноватая какая-то. И железо наконечника какое-то ноздреватое, тусклое. Но острое, хищное, тонкое.

- Для кольчуги сделано. И уже была использована - кровища вон в пазах - со знанием вопроса пояснил Гриммельсбахер, ухитрявшийся одним глазом смотреть на брод, другим - за несколько шагов контролировать, что там у соседней пушки.

- Да, как раз под кольцо сделано. Слушай, Пауль, сходи к этой чертовой крысе и потребуй колет Шрёдингера. Лишний слой дубленой кожи на твой гамбезон будет очень к месту. Стрел сыпать будут много, а лучше несколько дырок в старом колете, чем в своих ребрах! - велел Хассе.

- А эти? - кивнул в сторону крымчаков Паштет.

- Успеешь. Они костры запалили - видишь дым? Войско большое, идет медленно, пока они накопят силы для удара - успеешь - уверенно заявил канонир и покрутил носом - показалось. что из-за реки пахнуло жереным мясом.

Тощий Гриммельсбахер подтвердил - конину там жарят - и много. Духовитый дым вон докуда дошел!

И Паша припустил к Маннергейму. На этот раз внезапно злополучный колет нашелся. Но когда Паша добежал до орудия, то передумал его напяливать на себя, больно уж покойный кнехт был грязнулей, да и не производила вблизи дубленая кожа впечатления лучшей защиты, чем надетый под ватник-гамбезон легкий бронежилет. Отдал Гриммельсбахеру и тот благодарно осклабился, напяливая доспех на свое худое тело.

Опять ждали.

Пообедали наспех кашей.

Ждали дальше.

Ждали.

Ждали.

Стало темнеть. Тартары поклубились, поклубились - и угомонились, явно стали готовиться к ночлегу. Тысячи огоньков - сколько глаз мог видеть - мерцали на том берегу. Костры палят, значит, атака утром будет, ночью на пушки не полезут, это не беззащитная деревня, обороняющиеся мазать не станут, уже наготове.

Напряжение в гуляй-городе спадало. Рассчитали караулы, часовые встали на посты, протяжно перекликаясь. Паштет отстоял положенное, вглядываясь в мерный блеск переливающейся под звездами воды. Потом уснул, когда сменили - и проснулся от легкого пинка в подошву сапога.

"Соседи" на том берегу поили коней. И уезжали! Они явно уезжали! И при них не было никакого обоза, да и мало их было! Почему-то у Паши появилось нехорошее предчувствие и защемило сердце. Глянул на мрачные физиономии компаньонов. Паршивое настроение только усилилось. А в лагере пошла суета. Как в горящем муравейнике.

Прибежал злой Геринг. Не говори, а лаял. И очень быстро стало ясно - ночью тартары оставили для глупых урысов приманку - несколько тысяч всадников, которые ночью палили костры, а орда, поделившись на две части - обтекла русскую армию, тартары - с одной стороны, ногаи - с другой, сбили слабые заслоны и сейчас неостановимо прет на Москву, которую не прикрывает никто, кроме гарнизона Кремля. Да и нечего там прикрывать - пепелище с костями.

В прошлый год московиты кинулись на перехват, успели даже чуть раньше тартар, но бой пошел на улицах, ясно дело начались пожары - в итоге все кончилось для всех плохо - москвичи потеряли десятки тысяч людей и все дома с добром, а тартары из-за пожарища не смогли пограбить толком - как пояснил попаданцу всезнайка Хассе. Русские спешно сворачивали лагерь. Решили идти вдогон.

Конник, весь в черном, на нетерпеливо вертящемся коне влетел к немцам, передал приказ. Пушкари с гвоздями - и три десятка пищальников - в догонную команду, остальным снимать пушки, идти с гуляй-городом и быстрым маршем!

Геринг пролаял порцию приказов и скоро уже Паша понукал своего коня, выжимая из него максимальную скорость. Пылища стояла на дороге, как занавесь. Шли в хвосте русского отряда, который уже ушел далеко вперед. Почему-то так же скоро перла пара десятков телег, причем пустых. Обернулся с холма - обоз московит.., черт привык уже - да русский обоз уже тянулся следом.

- Не горячи коня! - приказал канонир.

- Так мы же в погоню идем, догнать надо?

- Все равно. Придется удирать - а у тебя конь выдохся. Ну, и зарубят ни за грош. Держись как телеги едут! И помни - там коняшкам легче, чем твоему. Спокойнее!

Остальные мушкатиры явно не понимали - какого черта едут. Но привычка выполнять приказы брала свое. Ехали молча, совсем отстав от кавалерии, ушедшей вперед на рысях. Потом камарады загомонили - углядели на дороге, что тут уже шла орда.