Паштет

— А "лучше всего" работали похоронные команды в середине 50х годов в районе Зайцевой горы. На собирание останков сгоняли старших учеников и солдат близлежащих частей. Считали по головам "черепам" и (или) берцовым костям. "Похоронщики" это быстро просекли и собирали только черепа. (помнишь, я писал, что нашел странное захоронение, безголовых солдат) Вот тут тоже самое. Молодой лес, в лесу нашли человек 25 верховых бойцов. Только один комплектный. Остальные, в полном обвесе, с противогазами, иногда каски рядом валяются а голов нет — внезапно выдал самый молчаливый копарь. Видно назрело.

— От родственницы жены слышал удивительную историю. Ей в 1944 году было 7 лет и она помнит, что после освобождения их деревни в поле остались лежать трупы финских солдат. Там несколько их было. Какая-то женщина над ними надругалась — типа глаза выколола, еще что-то сотворила. И ее наши посадили. Хотя может за мародерство или еще за что-то, к этому не относившееся? — заметил другой, самый солидный из компании.

— Наверное, за мародерство. Хочу обратить твое внимание, что в Уголовном кодексе советском была статья за мародёрство. Однако, в уголовный кодекс Российской Федерации уголовное наказание за мародёрство не вошло.

— Копитализом.

— Но вообще-то могли бы, наверное, и лучше это организовать, похоронить по-человечески своих хотя бы — ляпнул Паша и тут же пожалел об этом.

— Скелет состоит из 200 костей. В среднем. Весит 10 кило. В среднем. Просто прикинь, сколько времени надо, чтобы все кости собрать аккуратно. Потом доставить этот груз из всяких дрищей, где бои были, к месту захоронки — заметил парень в очках, до того в основном молчавший.

— В Мясном Бору грузовиками вывозили. Рыли там знакомые, фото показывали. Полный кузов костей — а выходит всего пара сотен человек… — кивнул мужик постарше.

— Во. А их еще потом по гробам разложить, да чтоб комплект был более менее, свои же вроде как, уважение отдать надо.

— А еще нужны гробы. И могилы выкопать, хотя бы и братские. А это опять работа, причем внеплановая. Грузовики опять же. Топливо, руки рабочие, жратва и так далее. При том, что после войны было нехватка всего, жить негде, жрать нечего, одеть — обуть — нечего тоже. Трупы-то только пахнут дурно, да и то — недолго, а так вреда от них никакого. И если их валяется вокруг чертова куча, так уже и привыкали быстро. Разве что матерились, когда косы об черепа в траве тупились — так же спокойно сказал очкастый.

— Вообще про захоронение неубранных кричат те, кто пальцем о палец не стукнул.

— Так Хрущев этот вопрос быстро решил. Перепахали все поля — и ладно. Подрывов тогда было полно, трактористы на сковородках ездили, говорят помогало, если рвалось что — кивнул прихлебывающий чай копарь.

— Нуу, шпринги и сейчас вполне нормальные попадаются. Даже и в краске.

— В основном-то мины скисли.

— Это да, на наше счастье. После войны ходить надо было с опаской. Засыпано густо было.

— Так вроде ж минировали по схемам и шаблонам?

— Ага. Где могли. А частенько — как попало лепили, что наши, что немцы. Сами же потом и нарывались. Рассказывал мне один сапер, что в Ленинграде был такой изобретатель — то ли Селиверстов, то ли Селитренников — так вот он много мин создал, в том числе маленькую такую, как баночка гуталина. Простая, как коровье мычание. Крышечка с откидным шипом, простейший детонатор, и взрывчатки любой 20 грамм. Хрен ее увидишь, а взрывом стопу даже не отрывает, а дробит. И в итоге — инвалид. Так вот этот инженер на передовой попал под обстрел, словил осколок в ляжку. И лежал потом в палате госпиталя с несколькими мужиками, которые тоже с нижними конечностями пострадали. И лежал тихо, как мышь, словечка не сказав, потому что в отличие от него остальные как один — были те, что на его мины наступали. И каждый день создателя это чертовой мины ругали на все корки.

— Находили мы такие, точно. Только не под Ленинградом.

— Нуу, так оружие оттуда поставлялось на все фронты… Те же ППС. А вообще, как щуп попался — так, значит, тут где-то и мины ждут…

— Какой щуп? Как наши? — спросил Паштет, мотавший себе на ус все сказанное. Вот как-то про мины он не задумывался раньше, а тут эта опасность вылезла вдруг.

— Да не, самопальный армейский. Штык от трехи, примотанный к палке. Ты ползешь, перед собой тыкаешь. Заскрежетало по железу — значит мина в снегу.

Тут Петрович усмехнулся:

— Знатоки — журналисты дооолго рассказывали. что у совков не было оружия и потому прямо дивизиям выдавали вместо винтовок палки со штыками и посылали на убой. Даже картины такие помню публиковали. Самое смешное — и мы тоже так считали, палки со штыками не раз находили. Правда, немного смущало, что рядом и винтовки валялись. Потом доперло, когда прикинули — а как мины искать, особенно если постреливают по тебе.

— А доводилось находить мертвецов со следами от штыков?

— Да, ребятам попадались — кивнул очкастый.

— В медсанбате раненые так на носилках и лежали, так у них грудины были с зацепками. но там — клинковый, немецкий. Хотя больше все-таки пулевых в голову там было.