Паштет

— Даже мыть не стал, так с волосами и одел — утвердительно кивнул Петрович.

— Заливаете, небось? И что одел, и волосы-то откуда? — не поверил Павел.

— Я говорю — все правда, сам в газете читал, своими обеими глазами. То ли "Московский комсомолец", то ли не московский но что-то комсомольское там точно было… У копарей вообще обычай такой — как что нашел — так сразу на себя напялить надо. Жетон — так жетон, сапоги — так сапоги. Вон, гляди — на субъекте остеррайховская куртка военная. Видишь? Так сразу понятно — нашел остеррайхера — и снял — поучительно заявил Петрович самым убедительным тоном. Паштет даже засомневался в своих сомнениях.

— Нууу, волосы наверное с груди — кивнул Капелла.

— Может быть и с жопы, если жетон сполз — возразили ему.

— Да ну, чего вы говорите — куртка — то новая, видно, что не копаная — заявил Паштет, разглядывая на парне рекомый армейский китель — при чем тут коп?

— Как при чем? — возмутился парень в куртке с гербом Австрии на рукаве.

— Ну, коп — немного растерялся Паша.

— Что, по-твоему могло без копа обойтись? Без копа никак! — твердо сказал хозяин одеяния.

— То есть откопал, нашел, снял, одел? — запутался Паштет.

— Точно! Только совсем наоборот — нашел, снял, одел, закопал. Там в парке дети гуляют, могут испугаться если всякие остеррайхеры будут валяться, так что без копа никак.

Павел захлопал глазами, потом решил, что лучше — ну его к черту — не уточнять.

— Так вот — голосом Кота-Баюна продолжил Петрович — как только гражданин с цепью лег спать — тут же во сне явился немец-мертвяк и всю ночь его душил. Днем вроде ничего — а как ночь, так немец тут как тут, и давай душить! И по сейчас каждую ночь душит, скотина. А другой копарь нашел эсэсовский перстень из танковой дивизии СС "Аннерэрбен". Только напялил на палец — и понеслись беды! Сел, как всегда, пьяный за руль — и сразу машину разбил. Купил другую — и опять то же самое. Так восемь машин подряд угробил! И все из-за перстня! А до того всегда пьяным ездил — и ничего! И дома раздрай — жена себе негра завела, кот к любовнице ушел — кошмар, короче. А все из-за эсэсовского перстня! Так наказывают мертвецы!

— Нуу, а еще другое бывает — идут копари рыть — глядь, а в кустах солдат стоит наш. И говорит — вы не там роете, дуралеи, я вон там лежу. Они туда шасть — а он и впрямь там. Во как! Хотя, бывает, призраки тоже обманывают — ребята толковали — явился к ним такой немец в плащ-палатке и говорит: "Вот в той воронке лежит оберфельдфебель Франц Химмельбеккер, а вон там в окопе лежит штабс-ефрейтор Арним фон Кухенройтер и оба упакованы люксово, цурюк!". Ребята кинулись рыть, а фига — в воронке рядовой нестроевой части Ганс Майер, а в окопе и вообще ездовой Марек Скатина. И оба без обвеса и даже без сапог. На двоих одна зубная щетка и то трофейная, советская. Надул призрак, потом пришлось лагерь менять, этот тип повадился по ночам вокруг палаток ходить, ржал как конь, и глумился, дескать, ловко я вас, идиотов, обманул, цурюк.

— Вы серьезно?

— А хрен его знает. Помнится, ездили один раз — бабка попросила с огорода немецких офицеров убрать, дескать, лежали раньше спокойно, а тут сниться стали, мешают. Думали, бабулька голову морочит, а там и впрямь три фрица — офицера были. Без сапог и ремней, но в касках. Коп дело такое, заранее не скажешь, что да как будет. Но лично я боюсь завтра киндерсюрприза.

Паштет немного знал жаргон копателей, но такое понятие слышал впервые. Не в смысле — вообще впервые, а именно от копарей.

— Это что, вы так мины называете?

— Нет. Так мы называем киндерсюрприз. Копали в прошлом году блиндажище, в глубину метра четыре, не меньше. И на дне эта самая желтая пластмассовая херня лежит. И всё, больше ни шиша, а по виду — был не копанный.

— А я так пластиковый пакет из "Ленты" нашел. Два дня рыли — грустно сказал парень в австрийском кителе.

— А может — попаданцы? Ну, типа улетели в то время. Вы бы к слову, хотели бы попасть в прошлое? И Паштет представил себе в цветах и красках, как банда копачей пройдется мечом и кирпичом по немецким тылам, расхищая матчасть и срывая красивые кресты прямо с живых немцев. Но — увы.

Копари переглянулись.

— Разве что в 46 год… Да не, тоже не радость, подорвешься в момент, все мины живехоньки еще. Разве что в семидесятые… Да и то…

— Братьям завидуете? — усмехнулся Капелла.

— Что за братья? — спросил Паштет.

— Были у нас такие первопроходцы, первые стали всерьез по электрикам копать. Тогда только зачинались коллекции, так что все влет шло. И полно было живых свидетелей, да и сами братья были борзые — если надо было поднять лежак в деревне — они и перед сельсоветом на площади копали и, было дело, очередь в сельпо разогнали, потому как ряд у дверей проходил. Потому удачливые были и находки у них оказывались первой статьи. Про известную всем лесную яму вообще молчу.

— Не слыхал я про такое — отозвался Паштет.