Паштет

— Колхозники-то при чем? — удивился Паша.

Услышавшие его вопрос копари переглянулись. С усмешкой. Хорошо хоть не все слышали — трое как раз возились у блиндажа, устанавливая поудобнее помпу. Генератор уже запустили, и компактный лагерь осветился электрическим светом. Окружавший полянку болотистый лес при искусственном освещении стал еще неуютнее, что на копателей никак не действовало, они тут себя чувствовали нормально. Расположились даже с некоторым уютом, пахнуло дымком от мангала. Лагерь развернули быстро, привычно. Ужинали в наступавшей темноте, причем большую часть трапезы отвели не шашлыкам, а наливке на клюкве.

— И все-таки насчет колхозников? — вопросил дотошный Паштет.

— После боев трупы стараются убрать. Если, конечно есть кому, и есть на то время. Армейские команды не поспевали, причем ни наши, ни немцы, особенно если местность гнусная по природе своей, да еще и заминирована, например, да впридачу наколочено много, а еще пристреляно или наоборот — быстро двигались — рассудительно стал разъяснять археолог- любитель.

— А здесь как?

— Здесь им начистили морду и фронт сдвинулся. Не до них всем было. Потому есть расчет на то, что падшие фламандцы тут так и лежат…

— Капелла, не грузи человека. Можно сказать проще. После немецкого прихода колхозники оставались в основном на бобах и на пепелище. Голые и босые. Ни одежды, ни обувки. Особенно после того, как гансы по приказам начальства валово всю теплую одежку у местных изымали — перебил приятеля второй дока, Петрович.

— Ребята такие лапти находили, что любо-дорого — заметил один из безлошадных.

— Даже кожаные, помнится, были. Из ремешков — добавил другой.

— Короче, если хоронили местные, то ни то что сапог да шинелей — а вообще ничего не остается. Наши два приятеля так за вечер воронку разобрали с санитаркой, явно колхозники стаскивали — так на двадцать костяков — одна пуговка от подштанников. И все. Но там, правда, вроде как наши были. Если по пуговке судить.

— Мародерили, значит? — спросил Паша.

— Когда ты голый и босой, особо не задумаешься, и брезгливость мигом пройдет. А мертвым — им уже пофиг. Опять же хоронить — работа тяжелая, сил требует, времени, а деревенским и кроме того было чем заняться, манна небесная тут с неба не падает, не попотеешь — будешь с голода дохнуть.

— Странно, я много слышал, что черные копатели копают не за просто так, а тут двадцать скелетов доставать — Паша удивился тому, что темным вечером пара окаянцев рылась в такой же вот грязной яме, собирая голые кости. Странные они, эти копатели.

— Нуу, между нами это они так сдуру — попался им до того в копаной помойке немецкий алюминиевый футлярчик с таблетками. Как раз пара колес оставалась. Они и слопали для эксперименту и для вживления в образ. Оказалось, что немецкий фармпродукт еще работает. Вот на них дух святой и накатил, работали, как очумелые, практически голыми руками и в темноте наощупь, потом пару дней сами себе удивлялись. Мне упаковки от первитина тоже попадались, но всегда пустые.

— Погоди, а немецкие медальоны? Они-то крестьянам нафига нужны? — удивился Паша.

— Цветмет. Если один — конечно пустяк, а если много собрать — уже и денежки какие-никакие. Местные и сейчас еще этим в полный рост промышляют, столько всего ценного в металлолом сдали — ужас.

— Он же легкий! Это же сколько надо сдать?

— Копеечка к копеечке — глядишь — вот и бутылка есть! Птичка по зернышку клюет, а пьяная потом в сосиску. Бизнес, он и есть бизнес, а на металле многие живут — хоть в Аджимушкае, хоть в Рамушево, без разницы. Так в старое время воевали, что и по сейчас металла хватает.

— А сами как, тоже балуетесь? — спросил Паша.

Копари переглянулись, кто-то заржал.

— По всякому бывает. Сам суди — танковый трак так в металлолом идет рублей за 30. А если его ребятам сдать, которые технику реставрируют — глядишь уже и рубликов 500 выскочит. И это я говорю про БТшный трак, есть куда более дорогие. А есть такие, которых вообще не найти уже. Вон под Питером музей прорыва блокады есть, там подборка реставрированных танков. И стоит на экспозиции КВ-1С, собранный из двух грохнутых. И половины гусеницы у него нет. И хрен теперь найдешь. А то, что есть — повезло, местные из болотины вытянуть не смогли из-под танков-то, а вот все, что поверх торчало, все в утиль стащили. И собрали в итоге из 4 гусениц — полторы. А если какой-то шмурдяк со жбонью — отчего ж не сдать. Тот же гильзач попадается кучами или швеллера какие или еще что нелепое.

— Выгодное дело? — заинтересовался Паша.

Копари откровенно заржали.

— Ты, видно журнаглистов начитался, а? Типа про "мерседес" за каждый жетон? И вооружение всех банд копанным оружием?

— Ну, типа того… — смутился Паштет.

— Тогда Капелла бы своими мерсами весь район бы перегородил. У него одна из лучших коллекций жетонов немцев и их союзников. И знаешь, что странно — она вся целиком стоит куда дешевле одного "мерса".

— Но ведь пишут же? — спросил Паштет.

— Мало ли что пишут. Бумага все терпит. Еще шашлыка будешь?

— Буду, здорово получился.