Читаем Пасадена полностью

— И что здесь было такого особенного? — спросил кто-то из-за спины человека.

Линде не было видно, кто это, но она так устала, что ответила, почти не слыша себя:

— Музыка и танцы. А еще сотни разных мехов.

— Это у вас такая медвежья шуба? — спросила женщина, мужчина наклонился, вынимая фотокамеру из сумки, которая стояла у его ног, и Линда увидела, что за ним стоит женщина с серебристыми кудрями, молодая, но уже с тяжеловатым лицом. Лицо было знакомое, женщина многозначительно улыбалась, как будто знала, что Линда обязательно должна что-то припомнить.

И тут Линда вскрикнула:

— Шарлотта, ты?

— Конечно!

Черри Мосс протянула Линде свою карточку: «репортер, светская хроника и новости».

— Бог ты мой! Только посмотрите — моя старая подруга Зиглинда Штумпф! Уолли, — сказала она и тронула мужчину за локоть, — сними-ка ее хорошенько. Мы уже тысячу лет знакомы.

Уолли защелкал аппаратом, ярчайшая вспышка магния осветила всю лужайку, и от неожиданности Линда прикрыла глаза рукой. Она ненадолго ослепла, ничего не видела вокруг и, щупая рукой воздух, звала:

— Шарлотта, где ты?

— Черри здесь. Ты что, моргнула, когда Уолли тебя снимал?

Зрение вернулось к Линде, и она увидела, что Черри стоит рядом с ней, держа в руке блокнот и по своей привычке покусывая губу. Она покачивалась на носках, как будто провела смертельно скучный день, Линде отчего-то стало очень неловко — то ли от выпитого, то ли по какой-то другой причине. Ей было то холодно, то жарко, медвежья шуба душила своим весом.

— Не скажешь, с кем ты была сегодня на балу? — спросила Черри.

— С капитаном Пуром, — ответила Линда, и тут из-за портика выехал автомобиль, из него выскочил Уиллис и сердито крикнул Линде, чтобы она садилась.

Она не пошевелилась, и тогда он почти толкнул ее, она уткнулась ему в плечо, и их ослепила новая вспышка магния. Уиллис просто затолкал ее в машину. Они поехали к мосту. Линда обернулась через плечо и увидела, как Черри, согнувшись, строчит в своем блокноте, и, когда Уиллис, отдышавшись, произнес: «Ради бога, Линди, никогда не заговаривай со сплетницами», Линда все поняла.

На голове Черри дыбились кудряшки, карандаш писал строчку за строчкой, машина уезжала по бульвару, и, когда Черри подняла голову, они отъехали уже слишком далеко и лицо Черри показалось Линде бледным овалом. За ночь случилось столько всего, что Линда даже подумала: а может быть, это призрак, воспоминание или предзнаменование, но только не холодная правда, не сенсационная новость дня.

Но сенсация не заставила себя ждать и появилась в тот же вечер: развернув номер «Америкен уикли» и перепачкав пальцы темносерой краской, Линда прочла:

НАСЛЕДНИК АПЕЛЬСИНОВЫХ ПЛАНТАЦИЙ С КУХАРКОЙ В ЧУЖОЙ МЕДВЕЖЬЕЙ ШУБЕ!Болтушка Черри

Угадайте, кто из потомков основателей Пасадены привел на Антарктический бал в охотничий клуб «Долина» собственную стряпуху? Девушка куталась в коричневую медвежью шубу, позаимствованную — вероятно, совершенно случайно! — из гардероба младшей сестры наследника; она лежала дома и не смогла прийти. Что же, интересно, у нее за болезнь?

Темная, неразборчивая фотография изображала Линду и Уиллиса, усталых от счастья; его рука лежала на ее плече, а она склонилась к нему головой. Даже на таком плохом снимке было заметно, как блестят у нее глаза, и любой читатель, вытряхнувший «Америкен уикли» из своей газеты, — «Америкен уикли» обычно засовывали между страницами самых лучших и богатых газет Америки, таких как «Стар ньюс», — заметил бы знаки Эроса на губах и шее Линды Стемп.

Само собой, заметил это и Брудер, развернув газету, он положил ее на стол под перечным деревом; работники выворачивали шеи, чтобы разглядеть снимок в газете, они хмыкали и присвистывали, когда видели, как Линда суетится в кухне, готовя им завтрак, а Мьюр Юань и другие мужчины шутили, что больше уже Линде в кухне делать нечего. Брудер сидел во главе стола и смотрел в развернутую газету, обхватив голову руками. Ему не хотелось верить, но фотография не требовала никаких доказательств. Он всегда терпеть не мог эту Шарлотту, Черри, или как она там себя называла, но сейчас, даже презирая ее, он готов был сказать ей спасибо за то, что она открыла ему правду. Эта была та же самая правда, которую Линда показывала Брудеру, но почему-то он не замечал, что она всегда отводила глаза. Только заголовок в газете объяснил ему то, что он уже давно должен был понять, и Брудер сидел молча, переполненный яростью. Рабочие, наверное, знали, что его предали, все вокруг, наверное, знали, и Брудер мучился от унижения, до того ошеломленный, что не знал даже, как успокоиться.

— Не верь всему, что читаешь, — сказала Линда.

Перейти на страницу:

Похожие книги