Читаем Пасадена полностью

Брудер заметил ей, что это было сказано недобро, и добавил:

— Не люблю, когда ты такая жестокая.

Это больно задело Линду, она отшатнулась и ответила:

— Я не хотела. Ты прав. Я больше не буду думать так о Розе.

Но запретить себе Линда никак не могла; каждый день она про себя обвиняла Розу.

Пока они ждали, что Роза принесет чай, Лолли с Уиллисом принялись спорить о том, в чем, как показалось Линде, они не могли согласиться вот уже несколько дней: стоит ли мостить дорогу от въездных ворот, которая шла вверх по одной стороне холма, а затем опускалась по другой стороне, к дому для работников.

— Не могу я еще год жить в грязи, — говорила Лолли, молитвенно складывая руки.

— Тебя послушать, так грязь здесь стоит круглый год. Проходит сезон дождей, к февралю небо проясняется, грязь высыхает и становится не так уж плохо. Мы же не на востоке живем, в конце концов.

— Ну и что? Когда дорога грязная, по ней не пройдешь! Это даже опасно! — воскликнула она и положила свою руку на руку Линды, то ли подчеркивая свою мысль, то ли предупреждая ее о чем-то.

Уиллис опять поменял пластинку, запели братья Бабб — по словам Уиллиса, «настоящий джаз-банд из Гарлема!». Песня была о девушке по имени Мэгги, которая заблудилась где-то на перекрестке; пели братья вполголоса, их голоса кружили голову не хуже шампанского. Когда Роза принесла чайник, Линда спросила, не нужна ли ей помощь, но вопрос оказался неуместным — что ей сейчас еще было делать, как не разливать чай? «Утром увидимся», — сказала Роза; по лицу Уиллиса было видно, что он подумал — так отвечать Линде невежливо, пусть даже Роза сказала правду; разве что до утра с Линдой что-нибудь произойдет. «Только вот что?» — подумала она и напомнила себе, что непременно должна объяснить Розе, и Брудеру, и Хертсу со Слаем: именно ее, а не их совершенно случайно пригласили в эту комнату в конце холла. Она тут абсолютно ни при чем.

Как только Роза вышла, Уиллис снова потянул Линду танцевать и крепко прижал ее к себе. Между ними почти не оставалось свободного пространства, и вскоре стук его сердца стал отдаваться у нее в груди. Уиллис сказал, что хочет научить ее модному степу под названием «Косолапый мишка». Для этого нужно было низко нагнуться два-три раза, а потом тяжело подпрыгнуть на месте. «Не забудьте — пальцы нужно согнуть, как когти», — предупредил он ее. Линда с Уиллисом то качались, то прыгали, он рычал, подражая медведю.

Таких знакомых, как Уиллис, у нее еще не было, и пока она не могла разгадать его. Однажды Уиллис оставил на ее подушке записку: «Спокойного сна. Скоро рассвет». Когда Линда увидела следующую записку, то в нетерпении разорвала ее; сердце выпрыгивало из груди, радуясь их крепнувшей дружбе, но остановилось в разочаровании, когда она прочла: «Ждем завтра вечером к ужину шестьдесят человек. Розе обязательно понадобится помощница».

Они все танцевали, ветер шуршал в тисах, а потом стало слышно, как по чаше фонтана и по плевелам забарабанил дождь. Роза вышла из дому и принялась сворачивать полотняные шторы, которые прикрывали лоджию наподобие палатки. Линда встала, чтобы помочь ей, но Уиллис удержал ее со словами: «Роза сама все сделает». Линда возразила, что это минутное дело — полотнища нужно было прикрепить к полу и боковым столбам, как паруса, — но, когда она подняла одно из полотнищ, ухватив за уголок, Роза покачала головой и сказала:

— Нет, танцуй.

Дождь вскоре припустил сильнее, застучал по полотнищу, сотрясал его своими порывами. Лоджия стала похожа на большой шатер какого-нибудь султана, по полотнищам заплясали тени от свечей, орхидеи задрожали от холодка, дождь все усиливался: казалось, что шатер угодил в осаду. Стало еще холоднее, и Роза прикатила жаровню — такую же, какой обогревали сады, — и разожгла в ней синий огонек. Но Уиллису хотелось потанцевать еще; он порылся в стопке пластинок, вытянул одну и сказал:

— Эта вам понравится.

Он оказался прав; Линду очень тронула мелодия, нежный мотив под названием «Ночная долина», и арфа в балладе «На горной вершине нас двое».

Перейти на страницу:

Похожие книги