Партнеры по преступлению

– Весьма артистично, – заметил он, – но это не сработает. Мы заглядывали под кровать, но не в нее. Помню, я в детстве использовал такое укрытие, играя в прятки, ложился поперек кровати под валик. А этот кофр стоит наготове, чтобы позднее в нем вывезли тело. Только мы вас немного опередили. Вы успели усыпить Таппенс, спрятать ее под валиком, а ваши сообщники из соседних апартаментов – связать вас и заткнуть вам кляп в рот. Признаюсь, мы проглотили вашу историю. Но если подумать, руководствуясь порядком и методом, то становится ясным, что усыпить девушку, переодеть ее в мальчика-инвалида, связать другую женщину и самому изменить внешность за пять минут физически невозможно. Медсестра и мальчик служили приманкой с целью направить нас по ложному следу. Предполагалось, что мы будем разыскивать их, сочувствуя миссис ван Снайдер как невинной жертве. Помогите леди встать с кровати, Эванс. У вас есть пистолет? Отлично.

Несмотря на пронзительные вопли, миссис ван Снайдер стащили с ее ложа. Томми сорвал покрывало и поднял валик.

Под ним, поперек кровати, лежала Таппенс. Глаза ее были закрыты, а лицо имело восковой оттенок. На момент Томми охватил ужас, но вскоре он увидел, что ее грудь едва заметно поднимается. Таппенс усыпили, но она была жива.

Томми повернулся к Элберту и Эвансу.

– А теперь, месье, – драматическим тоном произнес он, – последний coup![47]

Быстрым внезапным движением он дернул миссис ван Снайдер за тщательно причесанные волосы. Они остались у него в руке.

– Так я и думал, – сказал Томми. – Номер 16!

Примерно через полчаса Таппенс открыла глаза и увидела склонившихся над ней доктора и Томми.

Опустим скромную вуаль на события последующей четверти часа, по истечении которых доктор удалился, заверив, что теперь все в порядке.

– Mon ami Гастингс, – ласково произнес Томми. – Как я рад, что вы все еще живы.

– Мы поймали номер 16?

– Я снова раздавил его, как яичную скорлупу, иными словами, он в руках у Картера. А все благодаря маленьким серым клеточкам! Кстати, мне придется повысить жалованье Элберту.

– Расскажи мне все.

Томми подробно описал происшедшее, опустив кое-какие детали.

– И ты не сходил с ума от тревоги за меня? – слабым голосом спросила Таппенс.

– Вообще-то нет. Ты ведь знаешь, нужно сохранять хладнокровие.

– Лгунишка! – воскликнула Таппенс. – Ты до сих пор на себя не похож.

– Ну, возможно, я немного беспокоился, дорогая. Как бы то ни было, теперь мы прикроем наш бизнес, верно?

– Конечно, прикроем.

Томми облегченно вздохнул:

– Я надеялся, что ты будешь благоразумной. После такого шока…

– Шок тут ни при чем. Ты знаешь, что я не возражаю против потрясений.

– Гарантия прочности как у резиновой косточки, – пробормотал Томми.

– У меня найдется работа получше, – продолжала Таппенс. – И даже более возбуждающая. Та, которой я еще никогда не занималась.

Томми с опаской посмотрел на нее:

– Категорически запрещаю, Таппенс!

– Ты не можешь ничего запретить, – отозвалась Таппенс. – Это закон природы.

– О чем ты говоришь, Таппенс?

– О нашем ребенке, – объяснила Таппенс. – В наши дни жены не сообщают об этом шепотом, а кричат во весь голос. У нас будет ребенок! Томми, разве это не чудесно?