Партийный билет в нагрудном кармане

– Да. Откуда такая озлобленность. Люди так живут, им нужно себя чувствовать важными. Это не система их сделала такими, это они сами придумали систему, чтобы она помогла им лучше удовлетворять их растущие потребности.

– Возможно. Но, человек не животное и должен жить по-другому.

– А, почему бы вам не спросить этого человека самого? Зачем же сразу бомбы в толпу кидать?

– Мы ни в кого бомб не кидали.

– Да, это правда. Пока. Настанет время, будете. Но, я не об этом. Почему вы не спрашивая не чьего мнения, начинаете действовать.

– Современный человек так одурманен вами, что ему не до теорий. Ему бы новую модель телевизора успеть раньше соседа купить, а не революцию устраивать. Он же по 12 часов теперь у станка не надрывается. Его воображение надо потрясти, да так, чтобы у него родимчик случился. А, мы катализаторы этого процесса. И, вам нас не остановить.

– Этого и не потребуется, вы уничтожите сами себя. Это вам, по молодости лет, кажется, что вы двигаете историю вперёд. Нет, вы разрушители, а восстанавливать после ваших игрищ приходиться им, от кого вы нос воротите. Вам разговаривать с ними не о чем. Так?

– Не с ними, а с вами.

– Это всё равно, я типичный представитель нашей нации. А, у вас подростковый жар.

Юрий, не желая того, дал вовлечь себя в спор, и хотел что-то возразить, но услышал:

– Ладно, не стоит тратить ваше красноречие на меня. Ваши идеи мне понятны, они не новы и увы, опасны. От них портиться кровь. Вы не глупы и должны понять, что зла я вам не желаю, хоть взглядов ваших и не разделяю. Искренняя вера, пускай и с изрядной примесью фанатизма, не может, не вызывать уважения. Я предлагаю вам жизнь. Стройте её, как хотите, в своё удовольствие, реализуйте своё право на свободу выбора и другим дайте шанс умереть всеми уважаемыми стариками.

– Это вы о ком?

– О ваших друзьях. Скажите, кто они, помогите им и себе. Ничего страшного не случиться. Они не узнают, почему вдруг очутились у нас. Им придётся отсидеть. Немного, год, или меньше. Зато они останутся живы. Уверен, что из заключения они выйдут другими людьми. Вы знаете, я не сторонник долгих сроков, считаю, они портят человека, иногда окончательно делают асоциальным. Другое дело, малое наказание с интенсивным позитивным воздействием на личность, плюс после тюремная реабилитация, адаптация. Всё у вас и у них будет хорошо. Согласны?

– Идите к чёрту! – Юрий, снова отвернулся.

– Зачем вы так. Подумайте.

Кнут, дал Рубену, осмыслить его предложение. Видя, что объект упорствует, совсем уж тихо, вкрадчивым голосом добавил:

– Прошу вас подумайте. Ведь больно будет очень.

Юрий, услышал, то что ждал. Он вздрогнул, нижняя откляченная губа затряслась, он сжался, хотел повторить, что ничего не знает, но не стал, подумал, что это будет выглядеть малодушием.

– Мы с вами больше не увидимся Юрий. Ваши показания мне принесут через два часа, вот эти офицеры. – Кнут, кивком головы указал на стоящих за его спиной людей с лицами масками выражающими убеждённую безжалостность государственных палачей. – Вы с ними будете вынуждены быть откровенны.

Кнут, встал и исчез за дверью. До, того момента, как дверь снова бесшумно распахнулась, специалисты интенсивных методов допроса спец отряда, стояли неподвижно. Но, вот в камеру втиснулся бородатый мясистый мужчина в мясницком белом (всегда в белом, белый цвет в изоляторе предпочитался тюремным начальством всем другим) вкатил тележку. Офицеры переоделись. Пока мужчина неизвестного звания стоял и наблюдал за Юрием, он сам имел возможность лицезреть, как бесстыжие офицеры, нарочито напоказ, переодевались прямо перед ним – обнажившись до трусов, продемонстрировали мускулистые, натренированные тела и сразу закрылись такими же фартуками, близнецами фартука бородатого. На ноги одели какие-то чудные ботинки – гибрид кроссовок и военных бутс, на руки натянули тонкие резиновые перчатки, глаза закрыли прозрачными баллистическими очками жёлтого стекла, похожими на те, которые используют на месте учебных стрельбищ, для защиты зрения стрелков. Очевидно очки, в этот раз, будут использоваться для других целей, защиты не от твёрдого или газообразного, а от жидкого и липкого.

Некуда не спешащие, казалось перепутавшие изолятор с раздевалкой, люди в камере Рубена, будто и не замечали его. Работали молча, деловито. Закончив с переодеваниями, политические мясники достали из недр тележки нейлоновые верёвки и перекинули их через два небольших железных кольца аккуратно вмонтированных в потолок камеры. Они тоже выкрашенные в белый цвет так органично сливались с окружающей средой, так что Юрий пялившейся несколько часов подряд в белую безнадёжность, их не заметил.