Партиалы

— Дело не только в Манхэттене, — сказала Кира, — такое повсюду — мы видели пантеру в Бруклине. Видели детеныша антилопы, маленькую бежевую антилопу, которой от силы месяца два. Когда-нибудь они удивятся, куда же делись эти странные двуногие животные. Они будут ходить на водопой к реке, смотреть на облака, а потом они и думать о нас забудут. Жизнь продолжается. И нет никакого смысла оставлять после себя какие-либо записи, потому что потом не будет никого, никогда больше не будет никого, что смог бы их прочесть.

— У кого-то депрессия, — сказал Джейден.

Хочи стукнула его в предплечье:

— Кто-нибудь еще хочет домашней фри?

— О, я хочу, — сказала Изольда, садясь. — Забудь о вымирании, я-то умру в тот день, когда закончится наше растительное масло.

Хочи передала ей тарелку и встала:

— Меня уже тошнит от Антонио и его Бара Мицва. Есть пожелания?

— Финеас, — сказала Кира. — Нет, Ниссен. Он всегда меня подбадривает.

Хочи перебрала коробку с пластинками, поглядывая на генератор, чтобы убедиться, что он заряжен. Изольда взяла картошку и показала на Киру оставшейся половинкой, разговаривая с набитым ртом.

— Я думаю, ты просто напугана, — сказала она. — Отставим шутки. Это существо чуть не убило тебя, а теперь тебе надо работать с ним.

— Не с ним.

— Быть с ним в одной комнате, — сказала Изольда. — Ты знаешь, что я имею в виду. По-моему, это жутковато.

— А я думаю, что напугана ты, — сказала Хочи. Она включила плеер (НИССЕНУ ОТ ЛИЗЫ) и игривое техно заиграло в фоновом режиме. — Ты самая утонченная из нас, — продолжила Хочи, присаживаясь рядом с Изольдой, — и вот ты вся такая сейчас разбрасываешься жареной катошкой, словно уличная торговка.

— Может быть, я немного пьяна, — серьезно сказал Изольда, взмахнув в воздухе куском картошки. Она подняла бровь: — Сенатор Хобб угостил меня шампанским.

— О-ля-ля, — произнесла Хочи.

— Может, потому, что слушание прошло лучше, чем он ожидал? — спросила Изольда. Она пожала плечами: — Я не собиралась отказываться.

— Но они не получили того, чего желали, — сказала Кира, выпрямляясь. — Четверо глупых детей заставили их… — она замолчала на мгновение. — Если только это не то, чего они хотели на самом деле.

— Они хотели, чтобы Партиал остался жив? — спросил Джейден. — Хотели, чтобы ты изучала его?

— Я не знаю, — сказала Кира. — Это все не имеет смысла. — Она выглянула из окна. Все еще пусто.

— И все же это вызывает подозрения, не так ли? — спросила Хочи. — Если у Сената есть замыслы насчет Партиала, то сколько еще различных схем они могли разработать без чьего-либо ведома?

— У тебя паранойя, — сказал Джейден. — И в каких же ужасных заговорах, по твоему мнению, замешан Сенат?

— Они прячут Партиала в черте города, — сказала Хочи. — Если они способны на это, то на что еще?

В комнате стало тихо.

— Нападения на фермы, — сказала Хочи. — Исчезновение обвиняемого из Голоса посреди ночи. Мы допускаем эти события, потому что думаем, что знаем их причины, но что, если это не так? Что, если все те причины, о которых нам говорили, всего лишь ложь?

— Я почти год была помощницей Сенатора Хобба, — сказала Изольда. — И я могу ручаться, что не храню никаких опасных государственных тайн.

— Ты защищаешь правдивость тех людей, которые, и ты это знаешь, лгут людям Ист Мидоу, — сказала Хочи. — И они делают это слишком хорошо, чтобы считать это их первой ложью. Удивляет только то, что вы все изумлены.

— Я думаю, Хочи права, — произнесла Кира, чувствуя, как нехорошее чувство наполняет ее глубже по мере того, как она обдумывала слова Хочи.

— Почему вы так отчаянно на них нападаете? — удивился Джейден. — Слушай, Хочи, мне, конечно, жаль, что твоя мамаша та еще стерва, но она же не одна в Сенате. И что насчет Армии? Ты говоришь о тех, кто защищает и охраняет нас, о людях, которые погибают на чужбине, чтобы ты могла сидеть здесь в безопасности, слушать свои пластинки, изощряться в приготовлении разнообразных блюд и ныть о том, как тебя притесняют.

— Не считая твоего провального похода, — пылко сказала Хочи, — когда хоть какой-то солдат погибал в бою?

— В прошлом году, когда Голос совершил налёт на Хэмптонские фермы.

— И откуда ты знаешь, что это был Голос? — потребовала Хочи.

— С чего бы им лгать нам?

— А ты можешь быть уверен, что все дело не в каком-нибудь рассерженном фермере, — с нажимом произнесла Хочи, — который отказался отсылать свою квоту, и Проклятая Армия Лонг-Айленда решила немного его потрясти?

— С чего бы им лгать нам? — повторил Джейден.

— Потому что это поддерживает порядок! — выкрикнула в ответ Хочи. — Посмотри, что происходит: вооруженные солдаты на улицах, агрессивные обыски всех, кто ходит на рынок; они даже начали обыскивать дома. Сенат командует прыгать, а мы спрашиваем, как высоко, потому что они убедили всех, что иначе Голос убьет нас. Наши юноши идут на войну, наши девушки беременны, и мы всегда делаем все, что говорит Сенат, но это ничего не меняет. Ситуация ничуть не улучшается. А знаешь, почему? Потому, что если улучшится, то нам больше не нужно будет слушаться их!