Пароль получен

Это давно подозревал и сам староста. Недаром же прихрамывающий сапожник почему-то интересовал полицию и оттуда часто поступали запросы относительно его поведения, а также наказы, в случае если поведение Степанова соседа покажется подозрительным, немедленно сообщить начальнику полиции.

Заметить что-либо подозрительное в поведении сапожника, тихого, непьющего человека, староста не мог, о чем неоднократно и докладывал своему начальству. Тем не менее сейчас Барабаш вздохнул облегченно: одной заботой меньше.

В кармане убитого он нашел синюю карточку — вид на жительство, выданный сапожнику Пичугину полицейским управлением.

— Так кто же он — Пичугин или Попов? — то и дело бормотал староста.

— Да кто его знает, — мрачно сказал Грызлов. — Как же ты это проморгал, староста?

— А ты что смотрел? По соседству живешь. Давно шлепнул бы.

— Я на железной дороге сутками дежурю и видел его не часто. Да и не мое это дело. Ну ладно. Прощевай. Разбирайтесь тут сами. Мне на дежурство пора.

Пелагея Ивановна, хозяйка сапожника, показала, что дома она не ночевала, задержалась у знакомых и, услышав стрельбу, побоялась выйти на улицу.

Утром пришла домой, видит — стекла побиты, а жильца нет. Когда ей сообщили, что он лежит убитый напротив ее дома, она тяжело опустилась на лавку, запричитала. Потом кинулась к своему жильцу, и ее с трудом удалось оттащить.

— Ну, ну, — прикрикнул на нее староста, — будет тебе выть-то! Кто он тебе? Сын, что ль?

Но Пелагея Ивановна не ответила. Разве могла она объяснить старосте, что за эти месяцы привязалась к своему жильцу, как к сыну… Да и в доме такой мужик был дорог: и воды принесет, и дров наколет.

— За что же ею порешили-то? — спросила она, поднимая на Ивана Архипыча мокрые глаза.

— А кто его знает… Поди разберись.

После ночного налета вернулось из Краснополья только семеро солдат, из них трое раненых. А посылал Штроп шестьдесят. Оставшиеся в живых рассказывали, что партизан было по крайней мере целый полк.

Когда один из уцелевших жандармских унтеров позвонил ночью Штропу и рассказал ему о разгроме наряда в Краснополье, тот похолодел. Попался! Он, опытный руководитель секретной службы, прошедший такую большую школу, попался как мальчишка. Попался на ловко подкинутую приманку. Позор! Какой позор!

В трубке, которую он держал в руке, гудел взволнованный, прерывистый голос жандарма. Но Штроп не мог вымолвить ни слова. Наконец до его сознания дошло, что унтер о чем-то настойчиво его спрашивает.

— Да, да, слушаю, — сказал главный следователь.

— Какие будут приказания, герр оберштурмбанфюрер?

— Приказания? — переспросил Штроп, с трудом овладевая собой. Он бросил взгляд на листок бумаги, лежавший на столе, и жестко приказал: — Возьмите людей, машину и как можно скорей на Авиамоторную улицу. (Это был адрес Крюкова.) Повторяю: как можно скорей! Дом семнадцать. Заберите всех, кто там окажется. Всех!

— Слушаюсь!

Отдавая это распоряжение, Штроп почти не сомневался в его бесцельности. Конечно, если этот парикмахер подослан к нему подпольщиками или каким-нибудь большевистским разведчиком, то вряд ли он дожидается дома сотрудников гестапо. Так и оказалось. Минут через сорок унтер снова позвонил Штропу и доложил, что дом номер семнадцать оказался запертым. Когда дверь взломали, то выяснилось, что квартира пуста.

Анализируя причины своей неудачи, Штроп пришел к выводу, что он допустил крупную ошибку, попытавшись единым махом покончить с подпольем, захватив его главаря. Напрасно он вознамерился подобраться к самому сердцу тайной организации большевиков и остановить его биение. Старого волка провели, и как провели! Штропу становилось не по себе при мысли о предстоящих неприятных объяснениях с начальством.

Но самый большой сюрприз ожидал его днем, когда к нему в кабинет вошел Венцель и сообщил, что среди убитых обнаружен некто Попов.

— Попов? — задумчиво переспросил Штроп.

— Да, тот самый шофер из Москвы. Помните, раненный в ногу… Староста прислал его документы. Вот они.

— Так ведь он же умер от тифа — тот, раненный в ногу, которого мы принимали за генерала Попова… Чертовщина какая-то…

Венцель, следя за выражением лица Штропа, положил на стол синюю картонную карточку — вид на жительство на имя Пичугина.

Едва взглянув на фотографию, Штроп все вспомнил. Некоторое время, потрясенный, он сидел неподвижно, покусывая губы.

— Где найдены эти документы? — хрипло спросил он.

— В кармане убитого. Напротив дома, в котором собрались бандиты.

— Но как он там оказался? Значит, он выбрался из госпиталя живым?

— Он жил под чужой фамилией, — бесстрастно объяснил Венцель.

— Значит… — начал Штроп, вопросительно глядя на своего собеседника. — Значит, ему не только помогли бежать, но еще и снабдили фальшивыми документами? Генерал не генерал, но, видно, не простой человек.

— Это был именно тот, кого мы искали, — закончил Венцель.

Штроп забарабанил пальцами по столу, посматривая на начальника полиции. Тот, глядя перед собой, курил сигарету.

Несколько минут они молчали.

— Плохо, штурмбанфюрер, очень плохо, — проговорил наконец Штроп.

— Почему же плохо?