Пароль «Аврора»

– Программа такая, что лучше бы ее не было. А фамилия… Твоя – ни при чем. А вот моя… – поднял голову: – Понимаешь, я ведь тоже Кулешов! Кирилл Владимирович. Поначалу-то внимания не обращал, потому что не называли по имени-отчеству никогда, да и фамилия не самая редкая. А потом прикинул – одно, другое, даты некоторые. И теперь все думаю, однофамилец мне тот мужик, или… – Он запнулся.

– Отец? – сообразила Стелла.

Кирилл, помолчав, покачал головой:

– Давай лучше думать, что однофамилец.

Стелла не понимала:

– А если и отец? Что тут такого?

– Слишком много тогда вопросов, вот что! Почему мне о нем не рассказывали?.. Для чего сказками кормили, будто я в Бункере случайно оказался?.. И сколько нас, в том детском садике, уцелело – на самом деле? А?

Стелла недоуменно молчала.

– Вопросов много, – мрачно проговорил Кирилл, – ответы уж больно пакостные. Сплошное вранье кругом! Толян – сволочь, но у того хоть цель понятная, жить подольше хочет. А там, у нас… Ладно. – Он снова умолк.

Потом через силу улыбнулся. Погладил Стеллу по руке.

– Прости, что голову морочу. Спать давно пора.

Улегся, закрыл глаза. Но Стелла чувствовала, что не спит.

Ох, и почему она такая тупая? Ничего ведь не поняла. Пусть даже отец ему тот неведомый мужик, так и что? Сгорел, поди, давно, как все взрослые, чего теперь переживать-то? А он мучается. Вот слышно прямо, как в многоумной башке извилины скрипят. Этак и до вечера не заснет.

Стелла долго вглядывалась в хмурое лицо Кирилла. Думая о том, что никогда прежде по доброй воле до парня не дотрагивалась. И если б сказали, что когда-нибудь этого захочет, не поверила бы.

Бункер. 89 дней после возвращения. Даша

– Блин! – в сердцах вырвалось у Даши.

Последние капли оказались лишними, она отвлеклась и перенасытила раствор. Жидкость потекла на стол, Даша схватила салфетку.

– Дарья!.. Что ты сказала? – Елена Викторовна строго свела брови. – Что еще за «блин»?! Где ты этого понабралась?

– Кирюша так говорит, – сообразила ответить вспыхнувшая Даша.

– Чтоб я больше такого не слышала!

– Конечно. Простите, пожалуйста.

Елена Викторовна, помедлив, кивнула. Даша отвернулась, чувствуя, как от запоздалого страха на лбу проступает испарина. Кажется, пронесло… Слава богу, у нее вырвался безобидный «блин», а не какая-нибудь «звезда клещерукая». И еще хорошо, что Елена Викторовна занята и размышлять ей некогда.

Даша не видела Кирилла уже два месяца – во-первых, а во-вторых, он-то старался за речью следить. В отличие от Джека, из которого разного рода словечки сыпались, как из рога изобилия.

Джек. Не так много времени прошло с тех пор, как они познакомились, а кажется, что всю жизнь его знает. И что она только делала до знакомства с ним? На что тратила время? Сейчас и не вспомнить.

Помогала взрослым в лаборатории. Читала, рисовала, стихи сочинять пыталась. Предположить не могла, насколько круто изменится ее жизнь.

Иногда, как сейчас, становится очень страшно, и Даша потом холодным обливается, пытаясь прогнать мысли о том, что будет, если вдруг всё откроется. Но, спрашивая себя, поступила бы в тот день так же, или все-таки благоразумно не пошла разыскивать адаптов, Даша каждый раз отвечала утвердительно. Она ничего не стала бы менять! Хотя, пока искала Джека в темных бункерных коридорах, не раз и не два порывалась вернуться обратно.

Бункер. Ранее. 53 дня после возвращения. Даша

После ухода Джека Даша долго, со вкусом ревела. К ней заглянула встревоженная Любовь Леонидовна, потом Елена Викторовна. В ответ на расспросы Даша бормотала, что скучает по Кирюше, что расстроена, и у нее болит голова. Согласилась выпить успокоительное – взяла у Любови Леонидовны таблетку и сделала вид, что глотает. На самом деле спрятала за щекой, а потом выплюнула – этим искусством еще в детстве овладела.

Когда Елена Викторовна, которую, в отличие от Любови Леонидовны, рассказы о больной голове не провели, начала пространно рассуждать о том, какая Даша умница и как она обязательно встретит достойного человека, близкого ей по духу и воспитанию, девушка приняла решение. Она найдет Джека! И поможет ему, что бы ни затевал. И, пусть будет непросто и даже опасно, докажет этому насмешливому парню, что никакая она не «фиалка бункерная». Она – смелая и решительная.

Решительность, вместе со смелостью, отвалились от Даши быстро, едва ли не через десяток шагов, когда пришлось подниматься по тускло освещенной лестнице уровнем выше, туда, где находился пищеблок.

В обычное время Даша из-за одышки одолевала этот подъем с трудом. Сейчас птичкой взлетела наверх – так было страшно и так хотелось, чтобы темная лестница поскорее закончилась. Даша понятия не имела, где размещаются адапты, до сих пор ей не приходилось об этом задумываться, и уповала лишь на то, что вряд ли их обиталище находится далеко от столовой.

Аварийный свет в коридоре показался ярким. А дверь кухни ожидаемо оказалась заперта.