Парма

Парма

ПАРМА Повесть

1

…Нина вдруг очнулась. Она только что во сне ловила яркую бабочку, долго гонялась за ней по солнечному лугу и вот схватила за пламенеющие крылья. Схватила и бросила: крылья были обжигающе холодны…

— Ой, да тут вода натекла!

Растерянно Нина приподнялась на полу.

В полутьме матово белело запотевшее окно. На противоположной стене перекрещенным квадратом отпечаталась тень от рамы. За окном светлело, а в избушке было мрачно и копотно, как в чулане.

На нарах, на полу, зябко завернувшись в одеяла и телогрейки, спали ребята. Пол мокрый, у железной печурки скопилась вода…

Нина вскочила, взглянула на часы Василия Терентьевича, висевшие на косяке: без четверти шесть. Казалось, только сейчас она прилегла, а прошло уже пять часов.

— Ну и здорово мы спали! Это с одежды столько воды. Замерзли, наверно, все?

На узких нарах голова к голове — рядом не уместиться — лежат долговязый Витя Пенкин и маленький, круглый, как калач, Миша. Витя, сонный, стащил с него короткое сырое одеяло, и Миша весь скорчился от холода, подтянул колени к самому подбородку. На других нарах спят Наташа и Валя. Вот и весь «плацкарт», всего на четверых.

Конечно, на нарах могла бы спать и Нина: это для девочек Василий Терентьевич оборудовал «плацкарт», но Нина сама уступила место Вите. И даже не уступила, а так получилось: ночью, после работы, он присел на нары отдохнуть и заснул. Нина не стала Витю будить — осторожно сунула ему под голову рюкзак и укрыла одеялом. Пускай спит. А Миша Калач забрался на нары уже позднее. Его от Витьки ни днем, ни ночью веревкой не оттащишь.

На полу тоже ребята спят вповалку, где попало. Ближе к окну устроились два Гриши и Петя, дальше остальные — ни много ни мало, двадцать два… Двадцать два человека из далекого поселка Кедрачи!

— Ой, ведь и Петька в луже! — испугалась Нина, схватила Петю за оттопыренный ворот ватника и, тяжелого, обвислого, оттащила к нарам. Спит Петька так крепко, что в колокол бей, не добудишься. «А? Кто?» — бормочет, невидящими глазами окидывая стены, и снова засыпает.

Среди спящих нет лишь Василия Терентьевича. Только сейчас Нина это заметила.

Переступая через ребят, прошла к порогу, резким толчком открыла дверь, низкую, тяжеленную — просто так, взявшись за скобу, ее не отворишь. Влажный холод упруго обдал лицо. Слепящая белизна резанула по глазам, и свежий воздух защекотал в горле, будто Нина глотнула родниковой воды.

«Сколько снежищу навалило, опять работушки будет!»

Жмурясь от света, Нина звонко крикнула в сторону скотного сарая:

— Василь Терентьевич, вы та-ам?

Никто не отозвался.

Сарай и так едва виднелся — стоял под угором низкий, покосившийся, прикрытый лапами елового подлесья. А теперь все сравняло снегом и не поймешь — сарай ли то, или сугроб? В сарае — застигнутые бедой телята. А беда случилась нешуточная: три ночи сряду валил снег. В июне-то!

— Василий Терентьевич! — еще раз крикнула Нина и, не дожидаясь ответа, побежала.

Ноги грузли в мокром снегу. Ступишь — дыра остается, такой снег тяжелый да вязкий. Если бы не на горе, то, наверно, была бы уже под снегом вода.

Возле прясел Нина остановилась и тут увидела, что ворота сарая настежь распахнуты, и от них на выпасы ведет черный, словно выпаханный след ушедшего стада.

«Да неуж Василь Терентьевич один угнал телушек?!»

Нина всплеснула руками и помчалась обратно к домику, сильно дернув на себя дверь, громко крикнула с порога:

— Вы, засони! Вставайте!

Первым проснулся Витя Пенкин, сел на нарах, бессмысленно вытаращив глаза. Заворочались Наташа и Валя, чмокнул губами Миша Калач. Пружинисто подпрыгнул и суматошно завертелся подвижный Гриша-младший; а Гриша-старший встал не быстро — он никогда не спешил.

Очнувшийся Петя вслепую подполз к остывшей печке, привалился к ней спиной. «А? Кто?» — с закрытыми глазами повторил и опять бессильно уронил на грудь голову.

— Да вставайте же! — снова крикнула Нина, вбежала в избенку и начала тормошить ребят. — Василь Терентьевич давно пасет стадо, а вы тут… Вставайте!

И ожила изба. Продрогшие ребята вскакивали с сырых лежанок, «продавали дрожжи».

— Опять «снежки» катать? — спросил Гриша-младший, все еще суетясь, мешая другим собираться.

— А ты как думал? Что тебе, взял да и растаял снег сразу? Посмотри вон, сколько его навалило!

— Ничего я не думаю, катать так катать, — согласился Гриша и, затянув поверх телогрейки потуже ремешок, присвистнул простуженным носом: — Айда, ребята!

И ребята, бухая сапогами, выбежали из дома.

2

Никто не думал, не гадал, что так обернется этот поход. Когда собирались, там, в Кедрачах, было тихо и солнечно. Наступали белые ночи, и солнце лишь ненадолго спускалось за горизонт. Не гасла заря. К середине ночи она только бледнела и широкой светлой полосой перемещалась к востоку.