Парламент дураков

— Знаю, Гарри, потому и прошу! По мне, лучше уж (не подумай ничего дурного) не было бы у тебя языка — как бы ты тогда приказал подарить этому шуту новое платье? Ну да ладно, надо же мне как-нибудь съесть свои сливки.

Король, шут и все остальные собрались вокруг, чтобы посмотреть, как он справится с этой задачей. А Уилл принялся рассуждать о том, что сначала полагается есть за Гарри, потом надо успеть позаботиться о себе, тост за даму, опять же не забыть про себя, а прочим можно распоряжаться, как заблагорассудится [15]. Само собой, детина-шут оказался в сливках и крошках по самые уши, и голова и борода у него стали белые, даже глаз не было видно. Опасаясь последствий, Уилл Соммерс поспешил убраться восвояси. Шут в гневе вытащил кинжал и стал возмущаться.

— От чего это ты так возбудился? — воскликнул король. — Ну-ка, схватить его! И хотя ты обнажил свой кинжал прямо здесь, уберешь его обратно за пазуху в более подходящем месте! [16]

Несчастный и униженный шут надолго попал в немилость, и, хотя Уилл Соммерс, в конце концов, постарался вернуть его обратно ко двору (сначала разбил ему голову, а потом позаботился о том, где добыть пластырь), этому фокуснику уже никогда не позволяли приближаться к королю, ведь он был слишком опасным человеком, способным обнажить оружие в присутствии его величества.

Шутки Джека Скоггина

Однажды Скоггин послал Джека — бедного ученого и своего слугу — на ярмарку в Оксфорд: купить четыре свежих селедки на один пенни, сказав напоследок: «Или покупай четыре на одну монету, или не приноси ничего вовсе». Джек смог купить только три, с тем и пришел домой. Скоггин встретил его на пороге вопросом: «Ну и сколько же селедок ты принес?» — «Всего три, потому что никто за пенс четыре не отдавал». Тогда Скоггин заявил, что ему и одной не надо. Джек ответил: «Сэр, вот ваш пенни, а селедки я заберу себе». Пришло время обедать, Джек поставил перед своим хозяином хлеб и масло, пожарил селедку, сел в самом конце стола и принялся есть свою рыбу. Тут Скоггин и говорит: «Дай мне одну селедку, а в другой раз я с тобой поделюсь». — «Хотите одну селедку, это обойдется вам ровно в пенни». — «Брать столько у тебя совести не хватит!» — «По совести, вы и куска не получите, пока мой пенни не вернется назад». Пока они спорили, Джек управился со своей селедкой. Но тут Скоггин увидел, что к нему в дом направляется магистр из Оксфорда, его, Скоггина, сотоварищ, и тут же сказал Джеку: «Давай-ка, поставь тарелку с рыбьими скелетами передо мной». — «Сэр, — ответил Джек, — это будет стоить вам ровно пенни». — «Ты чего, отродье, меня позоришь!» — «Никак нет, отдайте мне мой пенни и забирайте себе кости, а не то я все расскажу!» Скоггин сунул Джеку его пенс, и слуга выставил перед ним на стол три рыбьих скелета, как раз в этот момент вошел магистр, и Скоггин приветствовал его из-за стола словами: «Пришел бы раньше, и тебе бы свежей селедки досталось!»

Скоггин постоянно нуждался в деньгах и никак не мог придумать, откуда бы их достать. Вот тогда он решил притвориться врачом, растер гнилой кол в порошок, наполнил им коробку, отправился в воскресенье в церковь и объявил женщинам, что у него есть порошок, с помощью которого можно истребить всех блох в стране. Каждая хозяйка купила на один пенни. Скоггин убрался восвояси, едва закончилась месса. Женщины разошлись по домам, посыпали порошком постели, но… блохи никуда не исчезли.

Как-то раз Скоггин оказался в воскресенье в той же самой церкви. Одна из женщин заметила его и сказала другой: «Это тот, кто надул нас с порошком от блох». — «Да, это он и есть». Когда месса кончилась, женщины собрались вокруг него и принялись попрекать: «Добрый человек, зачем ты обманывал нас, торгуя порошком, убивающим блох?»

«Как же так, — ответил Скоггин, — разве ваши блохи не передохли?»

«Нет, развелось еще больше, чем раньше!»

«Меня это удивляет, наверняка вы неправильно использовали порошок».

«Мы просто посыпали им наши кровати и наши спальни!»

«Да! Каким дураком надо быть, чтобы купить вещь, не поинтересовавшись, как ею пользоваться. Говорю вам, надо было взять каждую блоху за шкирку, а когда она зевнет, всыпать порошок ей прямо в пасть. Ни одной бы в живых не осталось».

Хозяйки запричитали: «Мы не просто потратили деньги зря, но и позволили посмеяться над своим усердием».

Однажды Скоггин сидел у старого священника за обедом. Священник принялся задавать Скоггину вопросы в надежде отвлечь этим его внимание, но Скоггин не хотел терять драгоценного времени и, наполняя свою утробу, отвечал весьма кратко.

«Что у тебя за платье?»

«Чужое».

«Какое вино ты пьешь?»

«Сухое».

«Какое мясо ешь?»

«Бычье».

«Тебе понравилось вино?»

«Вполне».

«Дома такое пьешь?»

«Нет».

«А что по пятницам ешь?»

«Яйца».

Во время подобного разговора рот Скоггина был постоянно занят, с таким усердием он отправлял себе внутрь один кусок мяса за другим.