Парк Горького

в этот момент из ванной выходит нарядно одетая Ирина, в янтарном ожерелье, с золотым браслетом на руке. Аркадий поражен, как естественно все это выглядит на ней. Эл подает Ирине соболью шубу, и она уходит с агентами. Вскоре возвращается Рэй и чинит телефон. После его ухода Аркадий обнаруживает, что звонить по этому телефону из номера нельзя, только в номер. В ванной он находит микрофон, скрытый в плафоне. Дверь оказывается запертой снаружи. Через некоторое время она распахивается, и, отталкивая Джорджа, который пытается его удержать, в номер врывается Кервилл. Он утверждает, что обязан, как представитель полиции, убедиться, тот ли это русский, и отмахивается, когда Джордж предупреждает его, что эту операцию ведет ФБР. Аркадия он приветствует возгласом "Сукин ты сын!" и ругает его за то, что он не сказал ему в Москве про Осборна.

— Я бы с ним покончил там же, в Москве. Несчастный случай, и никаких подозрений. Он был бы покойник, я был бы доволен, а ты по-прежнему был бы старшим следователем

— Не спорю, — ответил Аркадий, наблюдая, как Джордж снял трубку и начал говорить, не набрав номера.

— Они тебя считают очень опасной личностью, — сказал Кервилл, кивая на Джорджа. — Убил своего начальника. Пришил Унманна. И того, на озере, они тоже на тебя вешают. Еще немножко — и уверуют, что ты маньяк. Поберегись, чуть что — сразу на спуск нажмут.

— Но я же под охраной ФБР.

— А я о ком говорю? Ты вот мне Осборна не назвал, а мою фамилию всем растрепал. Ты меня надул…

— Ты о чем?

— Разочаровался я в тебе. Вот уж не думал, что ты с таким смиришься. Даже чтобы сюда попасть.

— Да с чем смирюсь? Эта выдача…

— Выдача… Они тебе это сказали?.. — Кервилл даже рот открыл от изумления.

Тут в номер вбежали еще три агента ФБР, незнакомые Аркадию, и вместе с Джорджем кое-как выставили Кервилла в коридор. Тот так ослабел от хохота, что даже не сопротивлялся.

Аркадий остается один, он расхаживает по номеру, смотрит в окно, затем Эл приносит ему бутерброды, предлагает включить телевизор, но показывают состязание: кто точнее угадает цену приза, тот его и получает — тостер, газовую плиту и т. п. Аркадию становится противно — ни ловкости, ни знаний, ни даже простого везения, только алчность. "А вы, я вижу, примерный коммунист!" — говорит Эл.

Вечером возвращается Ирина, они весело уплетают спагетти, которые она принесла горячими в картонных коробочках, и Аркадий вдруг осознает, что "впервые в жизни он живет в здании, не издающем даже слабого запаха капусты". Затем Ирина развертывает па кеты с одеждой для Аркадия. В постели между ласками они шепотом переговариваются.

— Пожалуйста, не спрашивай, как давно я здесь и что, собственно, происходит, — сказала Ирина. — Все ведется на таких уровнях, о которых мы даже не подозревали. Не задавай вопросов. Мы здесь. Я ведь одного хотела — быть здесь. И со мной здесь ты. Я люблю тебя, Аркаша.

— Они отправят нас назад. Дня через два. Так они сказали.

— Дня через два все это кончится, — шепнула Ирина, прильнув к нему. — Но они никогда не отошлют нас назад. Никогда!

— На самом деле, — сказала она, попросив сигарету, — Осборн вовсе не имеет никакого отношения к тому, что случилось на Ленинских горах.

— Что-о?!

— Это все Ямской с Унманном. Они все сами устроили.

— Осборн дважды пытался тебя убить! — вспылил Аркадий. — Что с твоей памятью? А метро? Кто тебе сказал, что Осборн тут ни при чем?

— Уэсли.

— Уэсли лжец! Уэсли — лжец! — громко повторил по-английски.

— Тсс, поздно уже! — Ирина приложила палец к его губам. — Ну, а память… Я хочу избавиться от всего советского. Если бы врачи могли вырезать из моего мозга все советское, все мои воспоминания, я бы согласилась.

— Тогда зачем же ты захотела, чтобы и я был здесь?

— Я тебя люблю, и ты меня любишь.

Аркадий замечает, что она вся дрожит, завертывает ее в одеяло и нежно обнимает. Он думает, что напрасно на нее рассердился: она спасла ему жизнь, благодаря ей он здесь — ведь он больше не старший следователь прокуратуры, а преступник. Как и она. И оба они живы только благодаря друг другу.

— Только не говори мне, что Осборн не отдавал распоряжения убить тебя, — сказал он.

— Просто здесь все по-другому, — ответила она, и вновь ее охватила дрожь. — Я не могу отвечать ни на какие вопросы. Пожалуйста, ни о чем меня не спрашивай.

Они включают телевизор, и Аркадий замечает, что Ирина, хотя и смотрит на экран как завороженная, не следит за сюжетом, а наслаждается обстановкой, в которой происходит действие. "Когда всхлипывала женщина. Ирина замечала ее платье, ее кольца, плюшевые подушки на плетеной мебели, веранду из красного кедра, закат над Тихим океаном".

— Я знаю, Аркаша, ты думаешь, что все это не настоящее, — сказала она, оборачиваясь к нему. — Ты не прав. Здесь это настоящее. И я хочу все это.

Аркадий вдруг заметил, что Ирина надушена какими-то непривычными духами. В Союзе духов не так много, и все это крепкие трудовые запахи. Зоя любила "Подмосковные вечера", которые прежде назывались "Светлана" в честь любимой дочери Сталина, пока ее не похитил коричневый индиец.