Парижский вариант

– Тогда лучше я схожу сам.

– Спасибо, Ньютон.

В невыразительном и спокойном голосе собеседника прозвучали тревожные нотки.

– Когда вернешься, тебе придется обо всем рассказать.

– Непременно. – Бросив трубку, Джон глянул на часы. – Так, на это у него уйдет минут десять – до корпуса «Е» кусок изрядный. Накинем две минуты на непредвиденные обстоятельства – итого двенадцать, самое большее.

– Отдел арендованной недвижимости, – пробормотала Рэнди. – Прикрытие отдела армейской разведки?

– Именно, – небрежно подтвердил Джон.

Внезапно Питер приложил палец к губам. В наступившей тишине он беззвучно шагнул к окну рядом с балконной дверью. Раздвинув планки жалюзи, британец выглянул на темную улицу, застыв на миг. Снаружи просачивались звуки – рокот машин, мчащихся по переполненной даже в этот час Гран-Виа, голоса прохожих; вот хлопнула дверь машины, и под перебор гитарных струн пьяный голос неуверенно затянул песню. Агент отступил от окна и с облегченным вздохом рухнул на диванчик.

– Пронесло… кажется.

– Что случилось?

– Мне послышался с улицы странный звук… Я уже слыхивал когда-то подобное и быстро научился дергаться.

– Я ничего особенного не заметил, – признался Джон.

– Тебе и не полагалось, мальчик. Выдох с присвистом – вот как это звучит. Похоже на крик полудохлого козодоя вдалеке. На самом деле это так называемый глухой свист. Напоминает обычные ночные звуки – ветер подул там, или зверушка во сне заворочалась, или вздрогнул один из трех слонов, что держат землю. Мне уже доводилось слышать такое – в северном Иране, на границе с бывшими среднеазиатскими республиками Советского Союза, а еще раньше, в восьмидесятых, – во время той мерзкой заварушки в Афганистане. Этим сигналом пользуются мусульманские народы Центральной Азии. Кстати, ваши ирокезы и апачи переговариваются ночью схожим образом.

– «Щит полумесяца»? – переспросил Джон.

– Возможно. Но я не услышал отзыва, так что, наверное, просто померещилось.

– Часто ли тебе такое просто мерещится, Питер? – полюбопытствовал агент.

И тут зазвонил телефон. Все трое подскочили.

– Все системы работают, – послышался в трубке голос Фреда Клейна. – Но наши эксперты в области электронной войны уверяют, что все наши шифры за это время могли быть вскрыты, поэтому до особого распоряжения всякая цифровая связь запрещается. И радиосвязь – тоже. Слишком легко перехватить. Наши ребята меняют все шифры и в срочном порядке усиливают меры защиты. Они знают, что мы играем против молекулярного компьютера. Пусть стараются. Почему Мадрид? Что тебе удалось выяснить в Толедо?

– «Черное пламя» служило только прикрытием для настоящих террористов, – без лишних вступлений начал Джон. – Группа называется «Щит полумесяца». И Эмиль Шамбор жив. К сожалению, он в руках террористов, вместе с молекулярным компьютером и своей дочерью.

На другом конце провода повисло недоуменное молчание.

– Ты видел Шамбора? – переспросил наконец Клейн. – Как ты узнал насчет компьютера?

– Я не только видел – я говорил с Шамбором и его дочерью. Компьютера там не было.

– Если Шамбор жив – понятно, как им удалось так быстро запустить аппарат. Но тогда и опасность намного выше. Особенно если дочь тоже у них… через нее террористы смогут давить на Шамбора.

– Ага, – согласился агент.

Снова пауза.

– Шамбора надо было убить, полковник, – тяжело проговорил Клейн.

– Там не было ДНК-компьютера, Фред. Я пытался спасти старика, вытащить оттуда, чтобы он построил нам второй агрегат. И откуда нам знать, что они уже из него выдоили? Быть может, достаточно, чтобы другой ученый смог воспроизвести его работу.

– А если второго шанса у тебя не будет, Джон? Если мы не найдем в срок ни его, ни компьютера?

– Найдем.

– Я передам это президенту. Но мы оба знаем, что чудес не бывает. В следующий раз будет сложнее.

Пришла очередь Джона отмалчиваться.

– Я принял решение, – проговорил он наконец. – Если я сочту, что у меня нет шансов вытащить Шамбора или уничтожить компьютер, я убью старика. Доволен?

– Я могу на вас положиться, полковник? – Голос Клейна был холоден и тверд, как бетонная плита. – Или мне послать другого агента?

– Другой не знает того, что знаю я. Особенно сейчас.

Если бы беседа велась по видеотелефону, спорщики мерили бы друг друга взглядами. А так в трубке повисло молчание. Наконец Фред Клейн шумно выдохнул.

– Расскажи мне об этом «Щите полумесяца». Первый раз слышу.

– Это потому, что группа новая, не успела засветиться. – Джон пересказал то, что услышал от Рэнди. – Панисламисты, очевидно, собранные ради одного теракта неким Мавританией. Он…

– Этого я знаю, Джон. Слишком хорошо знаю. Полуараб, полубербер. Гнев, вызванный несчастьями его нищей страны и ее голодающего народа, подкрепляет в нем всеобщую ненависть мусульман и жителей «третьего мира» к глобализации под флагом большого бизнеса.

– Что служит для этих террористов куда более веской причиной, чем соображения религиозного плана.

– Именно, – отрубил Клейн. – Что дальше?