Парижский треугольник

И все-таки уходила. Каждый день, хоть на часок, чтобы привести шальные мысли в порядок и в который раз приказать себе не думать об Алексе.

Нью-йоркская вечерняя сутолока бодрила ее. Темп жизни в этом городе был в два раза быстрее, чем в официальной столице США. Мэг почти физически ощущала, как бьет мощный поток жизни в главной артерии страны, и с удовольствием смешивалась с толпой, несущей ее через центр города. Она хотела напитаться этой энергией, такой жадной до всех жизненных благ, такой напористой, оптимистичной, и такой непохожей на утонченное спокойствие Парижа.

Вот тут-то они с Мелани и встретились.

Можно было не удивляться, да Мэг и не удивилась, когда увидела ее. Непонятно только, почему Мелани до сих пор ничего не предпринимала, ждала последнего вечера? Она миллионы раз прокручивала в голове свой первый разговор с ней, придумывала ее вопросы и формулировала свои ответы на них, едкие, жесткие, ядовитые. Но сейчас, когда долгожданная схватка была объявлена и в ушах у Мэг отчетливо прозвенел удар гонга, она онемела и только тяжелым взором сверлила своего врага. Мелани тоже молчала. Они стояли в ярких лучах неоновых подсветок, у витрины какого-то магазина одежды, и манекены безмолвно взирали на них, застыв в красноречивых позах, великолепно дополняя собой эту сцену из немого спектакля. Мэг показалось даже, что звуков вечернего города не стало совсем. Вообще ничего не стало, кроме них с Мелани, да еще манекенов. Сколько было холода и жести во взгляде взрослой женщины, и как глубока была обида и ненависть в глазах Мэг! Они постояли несколько минут, наконец Мелани сухо произнесла:

– Поздравляю.

И, медленно обойдя друг друга, они разошлись, каждая в своем направлении.

Мэг никому никогда не говорила об этом эпизоде в своей жизни.

Свадьбу отпраздновали лаконично, без шума и помпезности, после чего супруги на месяц отбыли в Сидней.

Город и страна, где она ни разу не была, поразили Мэг, позволив забыть обо всем и наслаждаться жизнью. Впервые за свои двадцать шесть лет она отключилась от самой себя, рассталась со всеми проблемами, печалями и противоречиями, которые терзали душу последние годы. По ее настоянию, они подробно изучили все туристические маршруты и знаменитые точки города. Больше всего Мэг понравились «паруса» оперного театра – визитная карточка Австралии, – которой так гордятся местные жители. А вот Сиднейская башня навеяла ей воспоминания о Париже, хотя, по словам гида, подобную конструкцию можно встретить почти во всех столицах мира.

В Австралии буйствовала весна. Октябрь считался не очень жарким месяцем, но дуновение зноя уже чувствовалось в воздухе. Пока еще от духоты спасала зелень. Ее было очень много: в знаменитых парках, на лужайках, просто на каждом углу, особенно в жилых кварталах, окружавших деловую часть. Каждый владелец коттеджа считал своим долгом разбить вокруг дома небольшой садик, а то и с бассейном под открытым небом, который летом был просто спасением от изнуряющей жары.

Но главным открытием для Мэг в Сиднее стал мост. Он соединял два берега – южный и северный. Она назвала его «Мостом времени», в этом, ей казалось, его главное назначение.

Они прошли довольно большой его отрезок пешком, прежде чем повернуть обратно, и измученный Грег, с трудом сохраняющий заинтересованное выражение на лице, делал вид, что внимательно слушает Мэг.

– Послушай, ведь это же сенсационная новость! Австралийцы не понимают своего счастья. Этот мост – он как будто между прошлым и будущим. В нем – бесконечность жизни.

– Угу.

– Грег, как до тебя не доходит! Не нужно больше изобретать машину времени, можно приехать сюда, встать на перила и…

– Мэг! Не вздумай экспериментировать!

– Да не в этом дело. Мост – он как взлетная полоса. Ты можешь загадать здесь любое желание, нужно только верить, понимаешь? Верить, и ты можешь попасть в любую точку времени!

– Или в сумасшедший дом.

Но она не слышала его. Ноги сами несли ее вперед, они едва касались асфальта, она бежала навстречу ветру и ощущала только одно: невероятное блаженство.

– Смотри! Солнце садится за материк. Весь мир – под ногами! Грег, у нас весь мир как на ладони!..

– Ну хочешь, – он обнял ее, словно маленького восторженного ребенка, – хочешь, я построю тебе такой же мост, даже больше – через всю Атлантику?…

– А, Грег, – она махнула рукой, – ничего ты не понял!

За днями, наполненными яркими впечатлениями и новыми открытиями, следовали бурные ночи любви. Грег не мог насытиться своей женой. Теперь, когда все его мечты относительно нее осуществились, казалось, он еще больше терял голову и углублялся в эйфорию. Она уже давно утолила голод физической страсти, а он все кормил и кормил ее с руки, и Мэг иногда казалось, что нормальный человек не может так безжалостно и ненасытно любить.

– Я болен тобой, – сказал он однажды. – Болен твоим телом, потому что твой разум и душа недосягаемы. Пусть так. – Он нежно ласкал ее, целовал волосы. – Пусть ты со мной наполовину, я был бы согласен даже на маленький кусочек. Я тебя люблю, Мэгги! Ты – главное, что у меня есть.