Парижский десант Посейдона

– Для наших свои люди – как мусор... У фрицев иначе, они своих берегут.

– Что, и майор – мусор?

– Да у нас генералов стреляют пачками!

– Иди ты... он-то небось себя мусором не считает. Видел, как он дрожал, когда лодку качало? И про генералов врешь, никто их не трогает...

– Никто? А про Тухачевского слышал?

– Слышал, – запальчиво отозвался Сережка. – Он был вредитель, враг народа, сам признался...

– Спектакль это все! Делал-делал революцию – и вдруг стал вредить?

– Может быть, он рехнулся.

– Что-то их много рехнулось! А если и спятили, то от чего? Не от хорошей жизни...

– Да чем им плохо жилось? У нас председатель был – что твой царь...

– Мозги у тебя засохли, – с сожалением констатировал Соломон. – Два и два сложить не умеешь.

– А тебя за такое сложение к стенке поставят, – мстительно парировал Сережка Остапенко.

– Болван, – откликнулся Красавчик.

– От болвана слышу.

Оба надулись и долго не разговаривали; Сережка попытался уснуть, но сон не шел. Красавчик сосредоточенно грыз ногти и следил за тараканом, который озабоченно полз по холодной стене.

В двери щелкнуло, приоткрылся «глазок». Какое-то время невидимый соглядатай оценивал обстановку; потом из-за двери донеслись приглушенные голоса. Красавчик забыл о ногтях и стал вслушиваться. До него долетали лишь обрывки слов, и только пару раз – предложений. Сережка тоже слушал, но с большим безразличием.

Голоса начали удаляться, мешаясь с собственным эхом, и вскоре растворились.

Соломон повернулся к другу, нарушил молчание:

– Ты успел разобрать?

– Не-а, – тот помотал головой. – Бухтели что-то, ни черта не понять.

– Я кое-что услышал, – сказал Красавчик. – Они сказали «остров» и еще что-то вроде «коневец». Слыхал про такое?

– Не, не слыхал. Может, мы на острове?

Красавчик прикинул в уме:

– Запросто. Только зачем об этом тогда говорить?

– Чего ты меня спрашиваешь? У них и спроси.

– Кончай дуться. Не хватало еще передраться. Мне почему-то не нравится слышать про острова.

В следующее мгновение Соломон понял, чем ему не нравится остров. Остров подразумевает воду, много воды. А с водой у них связаны слишком неприятные воспоминания.

То же самое пришло в голову и Сережке, но он не сумел это сформулировать.

* * *

Майор Жаворонок потеребил воротничок, дернул шеей. Ему не хватало воздуха, в животе образовалась воронка, куда стремительно засасывало все его внутреннее существо. Он ждал уже полтора часа, не меняя позы; не менял позы и адъютант, сидевший за столом и что-то неспешно строчивший. Холодное богатство вокруг – сплошные кожа, карельская береза и дуб – дышало смертью. Майору было нечего бояться, все шло прекрасно, как было задумано, но страх в этих стенах не нуждался в причине.

Резкий телефонный звонок прозвучал для него как выстрел. Адъютант отложил перо, снял трубку, ответил: «Есть», вышел из-за стола и распахнул дверь:

– Прошу, товарищ майор.

Желудочная воронка всосала остатки живого, оставив лишь ледяной разум послушного робота. Чеканя шаг, Жаворонок вошел в кабинет и, щелкнув каблуками, остановился в пяти шагах от огромного стола. За столом сидел полный лысый человек в пенсне. Не обращая внимания на майора, почтительно доложившего о своем прибытии, он перелистывал бумаги и прихлебывал чай из стакана в серебряном подстаканнике. Всякий раз, когда человек брался за стакан, звякала невынутая ложечка. Жаворонок сосредоточился на плачущем ломтике лимона.

– Докладывайте, – негромко произнес толстяк, не поднимая глаз.

– Лаврентий Павлович, все готово – в соответствии с вашими распоряжениями. Дети прошли медицинское обследование и на сегодняшний день признаны абсолютно здоровыми, если не принимать в расчет понятного истощения.

– Какие же они здоровые, если истощены? – возразил тот, аккуратно поставил подпись, отодвинул папку и впился цепким взглядом в майора. – Почему мы не должны принимать это в расчет?

– Лаврентий Павлович, мы исправляем ситуацию. Но это дело не одного дня. Медики считают, что нынешнее состояние объектов вполне удовлетворительное и позволяет приступить к решению поставленных задач.

– А сами вы как считаете?

Жаворонок смешался:

– Лаврентий Павлович, вопросы физического здоровья совсем не в моей компетенции...

– А когда они сдохнут, вы начнете кивать друг на друга, – понимающе усмехнулся Берия. – Но это вас не спасет. Вся бригада отправится под трибунал.

Майор с величайшим усилием взял себя в руки.

– Товарищ Берия, я гарантирую что подростки здоровы, – сказал он твердо.

Хозяин кабинета улыбнулся довольной улыбкой:

– Вот теперь я слышу не детский лепет, а ответственную речь зрелого мужа. Что говорят микробиологи, товарищ Жаворонок?

Майор тоже ощутил удовольствие от того, что имеет возможность сообщить о чем-то важном: