Парижский десант Посейдона

При докторе неотлучно находился Киндер, которого такое поручение сильно злило. Он маялся от безделья в обществе этого прощелыги и предпочел бы взять штурмом хорошо укрепленную базу наркодельцов. Говорить им было решительно не о чем; Киндер читал детектив, а доктор исступленно грыз ногти. Они были коротко подстрижены, как, собственно, и положено у врачей.

При каждом телефонном звонке оба вздрагивали.

Киндер пристально смотрел на доктора, и тот с искренним сожалением разводил руками. В том, что лепила готов к сотрудничеству, сомнений не было. Тот дошел до состояния, в котором мог продать и перепродать семью, каковой у него, к счастью, не было.

Вздрагивать вздрагивали, но звонка на городской номер никто не ждал. Поэтому, услышав, кто говорит, доктор округлил глаза и состроил невероятную гримасу. В нем вдруг проснулось желание сотрудничать с органами.

Киндер вскочил на ноги, отбросив книгу.

Надобности в этом не было, никаких действий в связи со звонком ему не предписывалось, все разговоры писались в аппаратной. Он должен был только следить за доктором, но он все равно принял боевую стойку.

– Да, Олег Васильевич, – доктор с трудом удерживал себя в руках и старался, чтобы голос не дрожал. – Да, очень рад. Конечно. Я всегда к вашим услугам. Когда? – Он беспомощно посмотрел на Киндера. Спецназовец быстро кивнул. – Да хоть сейчас, для вас всегда найдется время. Я лично, конечно... Собственноручно. Через двадцать минут? – Очередной взгляд и очередной быстрый кивок. – Милости прошу. Я успею все подготовить. До встречи, Олег Васильевич...

Киндер спешно вышел на связь с Маэстро.

Ответила Мадонна.

– Двадцать минут? – В ее голосе звучало беспокойство. – Нам не успеть. Мы выступаем, но на тебя вся надежда...

Киндер лихорадочно соображал.

Такого визита не ждал никто; когда Мещеряков доберется до салона, он сразу увидит великое разорение.

– Встретите его на улице, – приказал он врачу – Важно, чтобы он вышел из машины и приблизился хоть на десяток метров.

Того бросило в жар:

– Он все поймет... я жить хочу, товарищ... простите, гражданин...

Киндер похлопал его по плечу:

– Не боись, медицина! – Он пришел в хорошее расположение духа, предвкушая скорое завершение тоскливого ожидания. – Ступай на воздух, покури. Не вздумай рыпнуться! На мушке будешь...

– Как-то необычно получится, – ныл эскулап. – Я никогда никого не встречаю. И не курю. Как мне выйти – в халате? Никто же не знает, что у нас клиника.

– Иди без халата, – принял решение Киндер. – А ради дела можно и покурить, не умрешь.

Он угостил доктора сигаретой, которую тот принял без малейшего энтузиазма.

– Не затягивайся, – дружески посоветовал Киндер. – Набирай в рот и пыхай. Пошел давай!

Врач – белый, под цвет любимого халата, – поковылял к выходу. На улице было очень жарко и душно, он сразу вспотел в своем пиджаке. Сзади послышался голос проницательного Киндера:

– Сними пиджак и возьми на руку. Так будет непринужденнее.

Тот повиновался и замер столбом с сигаретой в руке.

* * *

Олег Васильевич не заставил себя ждать.

Он управился за пятнадцать минут, и настроение у него было едва ли не лучше, чем у Киндера.

Не доехав до салона шагов пятьдесят, он остановил свою «Ауди», вышел, привычно оглянулся по сторонам и бодро зашагал знакомым маршрутом. В человеке, стоявшем у входа, он не сразу признал хирурга. Тот вдобавок еще и отвернулся, так что узнавание состоялось, когда их разделяло не более пяти метров.

Мещеряков резко остановился.

Чутье, недавно ему изменившее, запоздало вернулось и подсказало недвусмысленный вывод. Во всей напряженной фигуре доктора – в том, как он стоял, как держал сигарету, как всматривался в даль, ожидая клиента с другого конца проспекта, – проступала подневольность.

К тому же хирург никогда раньше не курил.

Олег Васильевич знал это доподлинно, так как собирал подробные досье на всех, с кем ему приходилось пересекаться по роду деятельности. Врач опасался правильно: его выход на улицу, его ожидание совершенно не увязывались с традиционным больничным распорядком.

Мещеряков вдруг осознал, что если он в ближайшее время и будет нуждаться в каких-то врачебных манипуляциях, то далеко не в косметических. Он сделал движение, намереваясь развернуться и удалиться, но – черт его разберет откуда, Мещеряков даже не успел отследить – за спиной доктора нарисовался субъект, в намерениях и профессии которого сомневаться не приходилось.

– Стой где стоишь! – крикнул Киндер.

Рука Мещерякова автоматически скользнула в карман пиджака. Спецназовец метнулся влево, и обе пули достались доктору. Одна пробила грудину, вторая вонзилась в шею, и сонная артерия зафонтанировала алой тугой струей.

Доктор стал медленно оседать, дымящаяся сигарета вывалилась из пальцев. Он удивленно выдохнул, и изо рта вырвалось облачко дыма. Хирург так и не научился курить, он умер здоровым. Он упал на колени, открывая Киндера, но тот уже целился в Мещерякова.

Олег Васильевич повернулся и побежал.