Париж

Париж, рожденный на острове Сены, рос поначалу вдоль берегов реки. И только значительно позднее, плотно зажатый между возвышенностями и рекой, город был вынужден пойти на приступ склонов, занять Мон де Мортир (Монмартр) и холм св. Женевьевы, а впоследствии – Шайо и холм Монсури. Филипп- Август был одним из первых наших градостроителей. О Париже- столице он очень заботился, приказав замостить две прилегающие к Сите улицы, которые до него были зловонными болотистыми тропинками. Именно он, Филипп-Август, увидев, что по сторонам Сите вырастают – на правом берегу деловой город, а на левом – город студентов, окружил крепостной стеной это тройное нагромождение и, чтобы защитить его, воздвиг на западе, в черте города, Луврскую башню – она-то и стала зарождением дворца, мимо которого мы только что прошли.

Лувр вам так же близок, как и Нотр-Дам, но здесь уже ваш наставник не Виктор Гюго, а Дюма-отец. Вы с тем же пристальным вниманием осмотрите и музей и дворец. Но я хочу вам напомнить, что он был вместе с особняком де Турнель и замками Луары) местопребыванием королей Франции, пока Людовик XIV не перевел двор в Версаль. В Лувре сохранились следы вкуса и стараний многих монархов. Но самым значительным было влияние Франциска I и Людовика XIV. Длинный фасад, мимо которого вы пройдете, напомнит вам итальянский дворец. Французы возвратились из Италии, зараженные новым искусством, которое в действительности было «возрождением» античного искусства. Лувр Пьера Леско – это греко-римское здание, украшенное итальянским орнаментом. Генрих IV соединил через Большую галерею, окна которой перед нами, Малую галерею Екатерины Медичи с Тюильри. «Мне кажется,- сказал Анатоль Франс,- нельзя быть полной посредственностью, если вы воспитываетесь на набережных Парижа, напротив Лувра и Тюильри, рядом с дворцом Мазарини и славной рекой Сеной, которая течет между башнями, башенками и шпицами колоколен».

Некогда в Лувре находились мастерские художников, квартиры придворных, караульные помещения. Ришелье разместил там Монетный двор и Королевскую типографию. Это был не дворец, а целый город. Оставалось закончить восточный фасад. Людовик XIV потребовал от Бернини проект, но он не был осуществлен. Потом поручил Перро возвести красивую колоннаду, которая стоит лицом к Сен-Жермен л'Оксерруа. По стилю она резко отличается от флорентийского Лувра эпохи Валуа. Признаюсь, что не вижу ничего плохого в этом несоответствии. Великая страна, у которой большое прошлое, строится последовательным наслаиванием цивилизации. В этом ее характер и ее сила. Почему не признать этого многообразия и почему бы зданию, которое росло веками, не сохранить следы его происхождения?

Лувр

Пересечем теперь мост Искусств. Этот мост приведет нас к полукруглому зданию, в центре которого возвышается купол. Это здание было сначала дворцом Мазарини, потом Коллежем Четырех Наций, теперь это Институт Франции, под знаменитым куполом которого находятся пять академий. В день приема в члены Французской Академии я поведу вас в маленький скромный зал, где в торжественных случаях теснятся все сановники государства, вся слава Франции. Вам скажут, что Французская Академия несовершенна и неполна, что в ней отсутствуют великие писатели, что иногда избирают людей, чьи литературные произведения ничтожны. Вы ответите, что все, созданное человеком, несовершенно, что если Академия и забыла о нескольких гениальных людях, то собрала она гораздо больше; что ее основатель не предназначал ее исключительно для писателей; что ее традиция, имеющая трехвековую давность, требует выбирать академиков среди прелатов, военных, дипломатов и если находит, то и среди государственных деятелей. Вы услышите насмешки молодежи по адресу Академии, но ведь насмехаются лишь над тем, что уважают. Можно критиковать идею, будто литература, наука и искусство принадлежат государству, но «эта идея свойственна, как говорил Ренан, самой сущности французского духа».

На обоих берегах вдоль всей набережной вы увидите ларьки букинистов. Вы этого ждали: они составляют часть Парижа вашей мечты. Обычай раскладывать книги на парапетах восходит к XVII веку. Напрасно Людовик XIV, а за ним и барон Османн хотели изгнать букинистов, чтобы сделать линии каменных набережных более четкими; привилегия букинистов пережила все принудительные указы. «Согласимся с тем,- сказал Анатоль Франс,- что так как Сена – подлинная река славы, то выставленные на набережных ларьки с книгами достойно венчают ее…»

Букинисты на набережной

Витрины на улице Бонапарта