Парикмахерия

Народ, испугавшийся, было, моей непонятливости насчёт крыши, которая (непонятливость) была воспринята как гнев господский "психа мутного", почувствовал себя прощённым, расслабился и устремился. Естественно - к столу. Кружку с пивом я у Ивашки по дороге отобрал. Кулеша нам с Суханом навалили полную миску. Правда, как здесь и принято - одну на двоих. Набивая брюхо чем-то там с дымком, и прихлёбывая пивко жиденькое, я благосклонно принимал отчёт о проделанной работе.

Прежде всего, начальственный вопрос:

-- Ну, так чего там у вас с этим... с как его... с охлупенью вашей?

Поток последовавших междометий, объяснений и взаимных оскорблений позволил существенно расширить собственные познания в деревянном зодчестве. Впрочем, слово это - "зодчество" в сочетании со словом "деревянный" воспринимается местными как полная бессмыслица. Типа "сапоги всмятку". В этом древнерусском понимании - "зодчий" - это гончар, каменщик, кирпичник. Занятие называется - "зьдати", результат деятельности - "здание".

А деревянные строения, как и стога сена, либо ставят, либо смётывают. Ещё говорят: "рубят". Но отнюдь не "зьдят". Столь озадачивший меня "охлупень" - это просто бревно с выбранным снизу пазом, которое накрывает верхний стык тесин деревянной кровли. Комлём оно выводится на фасад дома, и часто этот комель вырезается в виде птицы, или зверя, или конской головы. Отсюда другое название этого бревна - "конёк". Концовка известной, ещё советской, экранизации "Понедельник начинается в субботу", содержит реализацию мечты одного из персонажей: "я буду в этом здании на коне". Вот на охлупене с конской головой он и оказывается.

А остались мы не охлупленные (или охлупененные?) из-за появления в команде второго плотника. В какой-то момент два мастера деревоповала и щепадёра - Чимахай и Звяга - сошлись у одного бревна. И начали тесать его с двух сторон. С, как потом выяснилось, разными целями. Что именно каждый из них имел в виду, я так и не понял, но общий результат коллективной деятельности состоял в куче щепок. Поскольку, по "всемирному закону подлости", бревно было последним, то и... "охлупень не сыскался".

Наблюдая за постепенно увеличивающейся загруженностью мужиков алкоголем, я сообразил, что вижу некоторую неправильность.

-- Ивашко! Где Хотен с Филькой и его бабой?

-- Дык... Как ты сказал, господине, так и сделали. Как Звяга коней с Рябиновки привёл, так я этих и погнал. Ну. Филька-то без своей кобылы ни в какую... А так мы на неё ещё и мёртвого Пердуна нагрузили. Пованивает, однако. Филька клялся - нынче же закопают.

Наконец-то! Дотащат, не обломаются. Там, вроде, и могила выкопана. Гроба нет, ну пусть так, в рубахе положат. Всё едино - попа-то нет, некому за правильностью блюсть. Поп приедет, над холмиком молебнов отмолотит. А что там... То ли "макинтош деревянный", то ли рубаха льняная...

-- А Макуху-вирника привезли?

-- Дык... привезли. В сарае лежит. Вместе с Кудряшком и бабой. Мужики сперва хотели его сюда. Дескать, на поварне ему удобнее. Но я так смекаю, что если ты его в родник с мёртвой водой окунать будешь, то... - всё едино.

-- Понятно. А чего здесь Звяга делает? Почему он назад в Рябиновку не идёт?

Ивашка как-то замялся, кинул вопросительный взгляд на спорившего о чём-то с мужиками Звягу. Тот, видимо услышав своё имя, повернулся к нам, рыгнул, вежливо прикрыв рот, и... рухнул передо мной на колени. Ё! Ой! Когда такая туша рушится в ноги - основное инстинктивное желание - чтоб не задавило. И не оглушило. Потому как орёт оно... как турбины Ту-22М при отрыве от ВПП. Ну, чуть тише.

-- Господине! Заступник наш и благодетель! Воитель ярый и славный! Победитель и истребитель! Погани лесной и болотной! За веру православную ревнитель! Сирых и малых защититель! Аки святой Георгий! На дракона огнедышащего! Воздвигся ты! И рухнули заговоры колдовские! И... и чертоги премерзостные. Свет очей моих...

-- Ага. И сера ушей моих. Вы что, все вместе сочиняли? Звяга, ты сколько раз текст повторял, пока запомнил?

-- Эта... Ну... И воздел ты десницу свою! Подобную молнии небесной...

-- Стоять! Молчать! Николай, твоя работа?

-- Так я только помочь. Он чуть не на коленях просит - помогите. А я что, я ничего, чего вспомнилось...

-- Кто-нибудь! Можно рассказать мне просто, по делу - что случилось?

-- Дык... выгнали дурака. Вот он и просится.

Мне пришлось ещё трижды прерывать литературно аранжированные монологи присутствующих. Всё-таки, чувствуется влияние Николая - такая несколько восточная цветистость. "Восток - дело тонкое, Петруха". Наше тоже... цветистое. Но с самоуничижением и обязательно с "гробовым" оттенком.

Мономах, к примеру, начинал письмо к своему противнику по очередной междукняжеской разборке очень выразительно и иносказательно: "О я, многострадальный и печальный! Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце мое; все мы тленны, и потому помышляю, как бы не предстать перед страшным судьею, не покаявшись и не помирившись между собою". Это - про размежевание феодальных владений, и обмен заложниками из числа захваченного гражданского населения.