Парикмахер

Матери наша близость не понравилась. Однажды, когда я вернулся из школы, стул Стивена за обеденным столом оказался пустым, а на столе лежала лишь сложенная салфетка. Стивен уехал. Мои родители просто сделали то, что считали правильным. Тогда я ревел и бесился, но ничего не мог поделать. Отец удалился к себе, а мать сказала: «Так будет лучше». Больше я никогда не видел Стивена. Может, сейчас он женился и стал отцом семейства?

- Томас! Я задала тебе вопрос! Ответь мне!

- Да? Что?

- Ты должен отгадать, что будет дальше!

- Что дальше? Ты еще спрашиваешь! - ответил я. - Вероятно, она вернется в Ландсхут и одумается. Вспомнит то, во что верила раньше.

- Ты прав! Она возвращается в Ансбах. Как тебе это кажется? Не слишком неожиданным?

- Но ведь она могла бы просто убрать с дороги этого типа, своего любовника, или как?

- Да, кстати, ты что-нибудь слышал про убийство женщины, которая перед смертью была у парикмахера?

Пудельки подбежали к нам, стуча коготками, и зашевелили носами. В их белых кудрях висели темные волосы новой клиентки и русые фрау Лахман.

Я принес зеркало. Франциска Кертинг оглядела себя со всех сторон, похвалила прическу. Потом подошла к полке, схватила шампунь и закрепитель и спросила:

- Можно купить еще и эти симпатичные стеклянные пирамидки?

- Мои трофеи не продаются, - объявил я.

Хорошо бы у Беаты нашлось время сделать мне массаж головы, перед тем как я отправлюсь с визитом в криминальную полицию.

11

- Триста восьмой кабинет, - сообщил мне полицейский в форме, сидевший у входа за пуленепробиваемым стеклом. Я читал на ходу номера, написанные на серых табличках возле кассетных дверей, покрашенных серой краской: 304, 305. Мой стук остался без ответа. Анетта Глазер, склонившись над письменным столом, перекладывала с места на место записную книжку, ручку, пудреницу и другие мелочи, вываленные из сумочки.

- А-а, господин Принц! Слава тебе господи! - Анетта Глазер едва подняла на меня глаза. - Присаживайтесь! Замечательно, что вы нашли время приехать, несмотря на своих клиентов. - Рукопожатие отпало.

Я уселся на стул для посетителей. Он был ниже, чем у Анетты Глазер. В ее кабинете царила приятная прохлада. Потолок был высокий, мебель соответствовала типу учреждения - два письменных стола, крутящиеся стулья и огромнейший шкаф с сейфом. Такой я и представлял себе полицию, серой, нет, скорее зеленой. И все это окружали мощные стены импозантного старинного здания. Под светильником медленной смертью умирала пальма. Обстановка настолько же унылая и скучная, как и в кабинетах журнала «Вамп», только немного иная.

Анетта Глазер пошарила в боковом кармане своего вязаного жакета, доходившего ей почти до колена, и вытащила губную помаду, вероятно, красную с коричневым оттенком. Потом села и проговорила, подмазывая губы:

- Мы все еще заняты делом Каспари.

- Вы хоть немного продвинулись?

- Вот поэтому я и хотела с вами поговорить. - Анетта Глазер впервые взглянула на меня по-настоящему, прямо. Помада оказалась гигиеническая, бесцветная.

- Если только я вам чем-нибудь смогу помочь… - ответил я.

- Кофе хотите?

- Нет, благодарю.

- Итак, господин Принц, что вы делали сегодня утром в журнале «Вамп»?

- Сегодня утром? У меня была назначена встреча с главным редактором. Откуда вам известно, что я там был?

На мгновение вокруг глаз Анетты Глазер разбежались морщинки.

- Через пять дней после убийства вашей постоянной клиентки вы посещаете главную редакторшу? Для этого должна иметься причина!

- Я собирался поговорить с Евой Шварц по поводу рождественского номера, - спокойно ответил я.

- Александра Каспари пять дней как убита, а вы беседуете с фрау Шварц о рождественском празднике?

- Не о празднике, а о рождественском номере.

- А дальше?

- Разумеется, мы говорили и про Александру. О том, что она была супержурналисткой, постоянно искрилась идеями. И о том, как же пойдут дальше дела журнала. Короче, обо всем, о чем обычно говорят люди, соединенные скорбью о человеке, которого они знали и ценили.

- А кроме этого?

Должен ли я был рассказать комиссарше про свои подозрения? Про то, что Александра, вероятно, слишком тесно сотрудничала с фирмой «Клермон»? Должен ли был ввести в игру имя Фабриса Дюра, менеджера «Клермон» по Германии? Ведь все это были лишь мои домыслы.

- Господин Принц! Ведь речь идет об убийстве! Я всюду встречаю замечательных, вежливых людей, хорошо причесанных, но ни один из них ничего мне не рассказывает. Меня уже тошнит от этого.

Мне тоже стало скверно. Эта особа отчитала меня будто мальчишку. Но нет, все равно мне следовало смотреть на эту беседу - или форменный допрос? - как на взаимовыгодную сделку и предложить ей кое-какую информацию. И я сказал:

- После смерти Александры я прикинул: кому она могла мешать? Кому было выгодно убрать ее с дороги? - Я выждал, скажет ли что-нибудь Анетта Глазер, но она молчала. - А вы сами-то как предполагаете? Кто убийца?

Комиссарша тяжело вздохнула.

- У нас тут не викторина, и я ничего не предполагаю. Я опираюсь на факты. Это не игра. О чем вы говорили с Евой Шварц?