Пари на девственность (СИ)

Все мысли спутались в несвязный комок. Была только она и ее губы. Сперва такие неловкие, смущенные… В следующую секунду уже более требовательные и ласковые. Рукой прошелся по ее спине, погладил поясницу, спустился ниже. Чуть сжал.

– Макс, стой, – прошептала она. Ее дыхание сбилось, голос стал сиплым. – Макс, нам надо прекратить… Это… неправильно. Пожалуйста.

Она говорила почти жалобно, испуганно. И я не мог не отступить.

– Да, хорошо, – хрипло выдал я, с трудом выпуская ее из объятий.

В отель мы вернулись молча. Шли, опасаясь смотреть друг на друга, вдыхали ночные ароматы прогретых за день южных цветов. Сладкие, медовые, чуть дурманящие.

Она пыталась завести светский разговор, но ее голос звучал так натянуто…  Я не смог должным образом поддержать. Потом я пытался – не ответила она.

Я ловил ее взгляды украдкой – задумчивые, смущенные. Даже в слабом свете садовых фонариков видел, как горят ее щеки.

У лифта отступил, пропуская ее вперед. Вошел следом. Кабина, дернувшись, поплыла наверх.

– Насть, я… – шагнул вперед, хотел извиниться. Наверное, не стоило ее так внезапно целовать.

Она подалась вперед, будто бы тоже хотела что-то сказать.

Или стоило?..

Положил руки на ее талию и снова притянул к себе. Она поцеловала первой. Сдержанно, будто бы боялась, что я оттолкну. А я дорвался. Запустил руку в ее волосы – мягкие, пушистые и пахнущие персиком – сжал. Боже, сколько раз я себе это представлял, ворочаясь в кровати от неудовлетворенного желания! Она едва слышно застонала.

Кабина лифта остановилась, и я, не отрываясь от поцелуя, увлек ее за собой. Благо, дверь в наш номер была прямо напротив. Настя сжала пальцы на моей груди, когда я прислонил ее к стенке, пытаясь свободной рукой нашарить электронный ключ.

Пластиковая карточка оказалась в заднем левом кармане. Кое-как ее вытащив, пихнул в дверь. Та поддалась с тихим писком.

Увлек Настю внутрь, губами спускаясь к шее. Сладкий запах парфюма сводил с ума, в брюках уже давно было слишком тесно. Но я боялся ее спугнуть, памятуя, как она отреагировала на безобидную ладонь на заднице. Мягко увлек ее к дивану, вернулся к губам и усадил на край.

– Макс, – прошептала она, но я только жарче ее поцеловал. Нельзя давать ей и шанса на сомнения.

Проверяя реакцию, пальцами прошелся по ее выпирающим ключицам. Осторожно спустился ниже, к груди.

– Макс, я…

– Давай потом поговорим? – прозвучало грубее, чем я хотел.

– Макс, у меня еще не было… В смысле, ни разу… С мужчиной... – бормотала она, уворачиваясь от моего поцелуя. – Я не могу так… Черт, Макс! Я девственница!

Девственница…

Значит… Значит, Эдик нагло соврал!

Я улыбнулся. Широко.

– Макс, это не повод для шуток, – обиженно выдохнула Настя.

– Я и не смеюсь, – во все тридцать два ответил я. – Все хорошо, милая…

Поцеловал ее в висок. По телу разлилось уютное тепло, словно моя жизнь, наконец, встала на нужные рельсы.

– Я вернусь к этому, – легко поцеловал ее в губы. – И к этому, – спустился к шее. – И к этому, – прошелся по ключице, не обращая внимания на ее хихиканье. – Тогда, когда ты будешь готова.

– Макс, еще Эдик…

Черт! Захрена вообще его вспоминать?

– Это все как-то неправильно, – девушка отвела взгляд и вжалась в спинку дивана. Улыбка пропала. – Мне надо с ним все обсудить. Поставить точки…

– Как скажешь, – выплюнул я, присаживаясь рядом и откидываясь назад.

Серьезно?! Эдик? Именно сейчас? Как же, черт побери, “приятно”, когда в самый ответственный момент девушка вспоминает твоего друга!

Глава 22

Настя

– Эдик, нам надо это прекратить, – собрав волю в кулак, сообщила я.

После возвращения я была сама не своя. «Отношения» с Эдиком тяготили, даже несмотря на то, что настоящими их назвать было сложно. Мне постоянно казалось, что фотограф вкладывает в них больший смысл, и теперь вот решилась прояснить ситуацию.

Особенно после реакции Макса. На сердце скребли кошки совести, вынуждая все точки над «ё». Но в то же время назойливо мяукали о том, что произошедшее в «командировке» было для Макса всего лишь игрой. Приятная компания, располагающая ситуация – как еще мог поступить мужчина, прослывший бабником?

Но даже если для него это стало приятным бонусом, хоть и незаконченным, я вернулась другой. И эта «другая я» требовала сообщить Эдику, что пора заканчивать с этим театром.

– Прекратить что, Настенька? – елейно пропел он, пригубив латте. Его лицо изменилось, хоть голосом он не выдал напряжения.

– Ну вот это вот все, – я неопределенно дернула плечом.

Мы сидели в уютной кафешке неподалеку от дома. Именно здесь все и началось.

– Я не думаю, что теперь есть необходимость делать вид, будто мы вместе, – пояснила я после секундной заминки.

– Делать вид? – его брови взметнулись вверх. – Ну вот, а я уже почти начал верить, что у нас все по-настоящему. Между вами что-то было?

– В смысле? – сделала вид, что не поняла.

– Ну, в вашей… кхм… командировке, – он так выделил слово командировка, будто считал, что мы ездили на курорт. Впрочем, так оно и вышло.