Парень стоял близко, и девушка могла разглядывать иней на серебряных ресницах. Кожа Льда отливала благородным жемчугом в лунном свете и, казалось, немного светилась, а может, это Маша себе вообразила, как и самого Льда, но думать о плохом не хотелось. Хотелось стоять на крыше и вечно любоваться красотой нового знакомого. Заснеженные скаты, ажурные снежинки и нереальный ледяной парень – все это словно часть новогодней сказки. Маша очень боялась, что очнется от наваждения и все, что ее окружает, пропадет, оказавшись лишь глупой мечтой. Возвращаться в привычную реальность совсем не хотелось. Там не существовало парня с такими выразительными глазами и заиндевевшими ресницами. В настоящей реальности у Маши вообще не было парня, и совсем недавно этот факт девушку совершенно не печалил.
Лед не возражал против разглядывания. Тоже смотрел внимательно, и его заинтересованный взгляд то и дело замирал у Маши на губах. Это радовало, пугало и смущало одновременно. Странно. В голубых глазах был иней, а лукавый взгляд обжигал. По позвоночнику пробегали мурашки, дыхание сбивалось, а губы начинало покалывать. Непонятное волнение заставляло краснеть и опускать глаза. Маша почти хотела, чтобы он ее поцеловал, но неясный страх не отпускал, и Лед, словно его чувствуя, не делал попыток приблизиться. Так и стоял, подобно изваянию, совсем рядом, но не касаясь. Серебристые волосы теребил ветер, гладкая кожа плеч отливала жемчугом, усиливая сходство с мраморной статуей. Лед слишком красив, чтобы быть правдой.
Сегодня мороз не пробирал до костей, и Маша первая решилась взять парня за руку. Правда, варежку не сняла – боялась обморожения. Ощущения были непонятные – будто сжимаешь в ладони сосульку, но странно живую. Маше хотелось стянуть варежку, исследовать ледяную кожу, но она не рискнула. Страшно заморозиться самой, и не дают покоя мысли о том, что Лед может растаять от слишком горячего прикосновения. Парень, похоже, тоже опасался, так как скоро мягко освободился от Машиной ладони и немного отступил. Девушке стало невыносимо грустно, но она сдержала слезы. Замерший на коньке крыши Лед взмахнул руками, и из кончиков его пальцев посыпался снег. Лед крутанулся, и потоки снежной пыли окутали его, словно кокон. Снежинки брызгами разлетелись в стороны, и по улицам города пронеслась вьюга, припорашивая тротуары и дороги, бросая пригоршни снега в лица прохожим.
Ветер завывал между домами, и Маша в ужасе попятилась, но Лед не дал ей сбежать домой и скрыться за толстыми стенами от непогоды. Подлетел, сжал в ледяных объятиях и, не позволив даже вскрикнуть, прыгнул вниз с крыши, увлекая испуганную девушку за собой. В лицо ударил ветер, а дыхание перехватило от страха. Перед глазами мелькнули крыши домов, и только тогда Маша поняла, что летит не вниз, а параллельно искрящимся в лунном свете крышам, навстречу ветру и метели, вместе с хороводом снежинок. Ужас сменился восхищением и диким, необузданным счастьем. Накрыло невиданное до этого момента ощущение всепоглощающей свободы. Казалось, что за спиной выросли крылья, и у этих крыльев было имя – Лед.
Это была самая странная, волнительная и пугающая прогулка. Маша замерзла, несколько раз простилась с жизнью и испытала ни с чем не сравнимые чувства. Видела заснеженный город с высоты птичьего полета, кружилась в ледяном вихре, стояла на тонком бортике крыши самого высокого здания в городе, была бесконечно счастлива и совсем не чувствовала холода. Если сначала прикосновения рук Льда промораживали даже через толстый пуховик, то очень скоро Маша перестала это замечать. Ей было хорошо и весело. Она уже не боялась ни высоты, ни завывающего вокруг ветра. Она хотела научиться летать без помощи Ледяного и подозревала, что в сказочной реальности, в которую вдруг угодила, такое вполне возможно, но пока девушка не собиралась рисковать и крепче обнимала Льда за шею, пользуясь возможностью быть к нему ближе. Парень пах морозом, хвоей и совсем немного мандаринами – умопомрачительный, кружащий голову аромат, напоминающий о Новом годе.
А в конце вечера, осторожно поставив запыхавшуюся Машу на крышу возле ее окна, парень подарил невероятно красивую крошечную розу изо льда. Маша опасалась, что не сможет удержать произведение искусства, и сняла варежку. Но, так похожая на хрустальную, роза растаяла, едва коснувшись горячей кожи. Девушка готова была разрыдаться, в уголках глаз появились слезы, Лед лишь понимающе и грустно улыбнулся и осторожно очертил ледяным пальцем контур губ Маши. Она судорожно вздохнула, а Лед сорвался с крыши в бушующую метель.