Парень из ларца

Было очевидно, что врач и старший констебль владеют какой-то информацией по этому делу, и Камлету совсем не нравилось, что он остался не при делах. Он исполнился надменности, но явно не смог произвести впечатление на Эллардайса, который для того, чтобы скрасить ожидание, посматривал на землю, явно что-то в ней выискивая. Инспектор обрадовался, когда появилась машина сэра Клинтона. Уэндовер сопровождал старшего констебля. Камлет поспешил встретить их первым и кратко отчитался о деле. Он едва успел закончить рассказ к тому времени, когда Эллардайс подошел к ним.

– Это подозрительное дело, – без предисловий указал врач. – Помните, как я рассказывал о кроликах? Сегодняшнее происшествие полностью совпадает с тем случаем.

– Что за кролики? – встрял инспектор.

– Некоторое время назад я нашел здесь мертвых кроликов, – коротко пояснил Эллардайс.

– Кстати, – вставил Уэндовер, – мне кажется, что здесь находили и других мертвых кроликов. Клинтон, помните тот вечер, когда я привел вас сюда посмотреть на раскопки? Юный Ноэль Ист рассказывал нам о том, как нашел кроликов, убитых взрывом бомбы.

– Кажется, это место небезопасно для кроликов, – сухо заметил сэр Клинтон. – Но сейчас мы здесь по вопросу более важному, чем один-два кролика. Что вы об этом думаете? – последний вопрос был обращен к доктору.

Эллардайс пожал плечами.

– Пока еще рано говорить, – объявил он. – Конечно, это мог быть яд. Его зрачки немного расширены. Но до вскрытия мы не можем быть уверены. Если это яд, то думаю, доза была внушительная. Но, судя по кроликам, я готовлюсь к тому, что не найду яда.

– Вы обследовали его? – спросил старший констебль. – Можете предположить время смерти?

– Температура тела – около шестидесяти градусов по Фаренгейту, – ответил Эллардайс. – Грубо говоря, это означает, что смерть произошла от десяти до двадцати часов назад. Но не раньше.

– Почему? – спросил инспектор, пытаясь отстоять свое положение.

– Потому что я видел его живым в половине десятого прошлой ночи, – ответил доктор.

– О, правда? Вы не говорили мне об этом, – насупился Камлет.

– Я сказал, что предпочитаю рассказать один раз всем сразу, – нетерпеливо парировал Эллардайс.

– И каким же образом вы увиделись с ним?

– Я пришел к его хижине, чтобы расплатиться за кроликов, которых он поймал для меня.

– Но сейчас не сезон… – начал инспектор.

– Не для того, чтобы съесть их, если это вас беспокоит. Они были мне нужны для эксперимента, – пояснил Эллардайс.

– Эксперимента? – подозрительно переспросил Камлет. – Для экспериментов над животными вам нужно получить лицензию на вивисекцию. Она у вас есть?

Эллардайса явно рассердили эти расспросы.

– Эксперимент заключался в том, чтобы схватить их за уши и треснуть по затылку, – едко ответил он. – Для этого нужна лицензия?

– Убив их? – разочаровался Камлет. – Нет, это не вивисекция.

– Сэл Клинтон все об этом знает, – заметил Эллардайс.

Инспектор кивнул, но, очевидно, он не был удовлетворен.

– Вы заплатили Пирбрайту за тех кроликов? Сколько они стоили, и какими деньгами вы расплатились?

Эллардайс на мгновение задумался, словно напрягая память.

– Я заплатил ему по полкроны за голову. Шесть кроликов. Пятнадцать шиллингов. Утром я был в банке и взял немного денег – фунт и десять шиллингов банкнотами и еще немного монет. Я дал Пирбрайту купюру в десять шиллингов и две монеты по полкроны. Одна из них была свежей чеканки – 1942 года. Десять шиллингов были из этой партии, – он вынул из бумажника пачку банкнот, – и поскольку все они здесь новые и пронумерованные, то мы можем выяснить номер купюры, которую я дал Пирбрайту. Переберите пачку сами.

Он протянул деньги инспектору. Камлет осмотрел их, а затем вынул из кармана конверт с деньгами, обнаруженными у Пирбрайта.

– Кажется, все верно, – отметил он, возвращая Эллардайсу его банкноты. – Десять шиллингов, найденные в кармане Пирбрайта, относятся к той же серии. И полкроны отчеканены в 1942. Доктор, вы сказали, что Пирбрайт был жив в половине десятого. Он хорошо выглядел?

– Насколько я могу судить, он был в прекрасном состоянии духа и тела, – ответил Эллардайс. – Когда я пришел, он играл на скрипке. А играл он неплохо, – пояснил врач старшему констеблю. – В основном на слух, но он умел и по нотам, если бы ему их дали.

Инспектор не интересовался музыкой.

– Когда вы вошли в хижину Пирбрайта? – спросил он.

– Около четверти десятого. Примерно так. Я не смотрел на часы. И я оставил его максимум без четверти десять.

– Он проводил вас до машины? – поинтересовался Уэндовер.

– Нет, я оставил его у двери, – покачал головой Эллардайс. – Уходя, я слышал, как он вновь взялся за скрипку.

– Тогда с ним все было в порядке, а теперь он мертв, – вставил Камлет. – Когда вы заходили к нему, в хижине никого больше не было?

– Нет, никого. И он никого не ждал. Он упомянул об этом, когда просил меня задержаться у него подольше.

– О! И вы не встретили никого поблизости? По пути к машине?

– Нет, никого, – заверил Эллардайс.

– Странное дело, – буркнул инспектор.