Паранормы

Я бывал в горах, но такая подземная скальная теснина без дна привычна спелеологу, а не альпинисту. Клаустрофобию, как и агорафобию, я могу представить только умозрительно, от природы я лишен этих страхов. Но давление тысяч тонн камня и мысль, что закрыться этот проход может совершенно неожиданно — редкостно неприятные ощущения. Хорошо, что было сухо.

Через пятьдесят метров (счетчик на плече высветил 52,4) нескользящие полимерные подошвы коснулись камня. Трещина заворачивала и превращалась в расширяющийся сводчатый туннель. Как это так получилось? Нить я закрепил внизу. Теперь добраться до верха можно быстро. Ножи на месте, приборы молчат. Воздух холодный, но сухой и слегка ерошит волосы его поток из туннеля. Жилет сильно полегчал с тех пор, как нас высадили во чистом поле. Я уже не чувствовал Роя — так и должно быть под таким прессом породы.

Глубже, глубже — проход медленно опускался. Почти два километра туннеля уходило в глубь земли. Потом он расширился и я ощутил присутствие так, как если бы в ночных джунглях руки коснулась змея. Впереди было нечто. Я не мог бы сказать вернее — нечто такое… Не боль, не страх, а некое инфернальное истязание. Мука бессветная и беспросветная ненависть. Отвращение гада к солнцу. Боль лисы, отгрызающей попавшую в капкан лапу и страдание погребенных заживо — я не могу этого описать иначе. Мне тяжкого труда стоило пригасить восприятие этого, не убежать наверх, к солнцу. Я словно потерял часть себя в этом океане инфрафизического гавваха Даниила Андреева. Мира и света разума здесь не было, и не могло бы быть. Чистые и радостные воспоминания сворачивались, как листья в заморозок. Здесь не могло быть любви и красоты. Не могло быть творчества и сострадания. Милосердие не посещало этого места. Но и тьмы кромешной здесь не было тоже.

Тоннель окончился.

Я стоял на узком выступе между небом и землей. Между тем, что здесь заменяло землю и небо.

Невообразимо огромная пещера замыкалась каменным сводчатым куполом, до высшей точки которого было не менее полутора километров. Собор святого Петра показался бы жалкой шкатулкой перед этой жуткой пародией на святой храм. Кое-где на своде мигали красные и желтые огоньки, но не праздничное настроение создавали они. Здесь было теплее, чем наверху. Легкие першило от сухости воздуха, словно смешанного с запахом нагретой канифоли.

Внизу, под моей площадкой, пещера уходила вниз ступенчатой воронкой, какие оставляет человечество, добывая алмазы. Ниже, ниже — я изменял свойства зрения, снимал прибор, но вместо дна видел бордовую, оживленную тьму. То сочащееся багряным тусклым светом место, что показало мне неведомое существо — вот оно. Подо мной. И я понял, что описывал несчастный Данте, пытаясь избавиться от ужаса пережитого.

Потому что ярусы не были пусты.

Вокруг маленьких, но бесспорно человеческих обнаженных фигур хлопотали существа, подобные бесплотным теням. Электронный бинокль приблизил происходящее, очистив от наслоений тьмы.

Люди действительно были людьми — обнаженные, нелепо вытянутые или скрученные тела. Неподвижные и бешено вертящиеся на месте, так что глаз не успевал уследить за ними. Но те, кто мельтешил рядом…

Этим существам я бы бесповоротно отказал в праве на жизнь. Отвратительные полупрозрачные создания, сплошь из шипов и когтей, покрытые чешуей или слизью. Рогатые и хвостатые, крылатые и членистоногие. Похожие на скорпионов и козлов, и, что гнуснее всего, на людей. Размерами от собаки до лошади. То, что я видел, не было их истинным обликом, скорее, так понимал их мой бедный разум. Боюсь, узрей я их в их иномирной реальности, и мой рассудок мог бы не выдержать. Безумный Гойя сломал бы карандаш, не умея изобразить их всех. И от них исходили волны такой мерзостной ненависти, такого нечестия, что меня вновь замутило. Все они были заняты чем-то, чего я не мог разглядеть, но отчего облако страданий голых людей почти ощутимо клубилось под куполом.

Откуда-то справа на меня вылетела огромная, красная летучая мышь с длинной шерстью и песьей, слюнявой головой. Не дав ей секунды для атаки, я метнул нож из наголенных ножен. Титаново — стальное лезвие вошло в грудь, и тварь провалилась вниз, в адову бездну подо мной.

То, что бурлило внизу геенского котла, готово было вырваться вверх, расколоть каменную крышку и вылиться в мир. Мой мир. Я чувствовал это так же ясно, как спертость вонючего воздуха вокруг. Как то, что ни минуты более я не останусь здесь. Адские бездны — не для человека, но только для демонов. Так говорил Тот, Кому я верю.

8

— Это настоящая Гашшарва! Инферно! Я просто не вижу другого выхода. Гнойная язва на теле Земли, и язва вот-вот прорвется. Всадник на коне блед уже…

— …И ад следовал за ним. Ясно. Сколько вам нужно времени на уход?

— Сутки, не меньше.

— Идите на точку тридцать два, оттуда вас заберут. Через сорок два часа. Ребята выдержат, только доберитесь, мальчики.

— Не стоит рисковать людьми ради двух…

— Ради ваших жизней? Ваше задание выполнено, извольте подчиняться, и не вздумайте задерживать там спецназ.