Паранойя

— С собрания группы «Маэстро». Это он сказал про военных.

— А, ваш новый ассистент... — сухо сказал Камилетти. — Все понятно. Добро пожаловать в центр ремонтно-восстановительных работ, Кэссиди.

— Джим, это Адам Кэссиди, — представил меня Годдард. — Адам, это Джим Колвин, наш главный инженер.

Колвин кивнул:

— Очень приятно.

— Мы как раз говорили об этой чертовой статье из «Джорнал», — сказал Годдард, — и о том, как теперь быть.

— Ну, — напыжился я, — это всего лишь газетная статья. Через пару дней все о ней забудут.

— Черта с два! — рявкнул Камилетти и уставился на меня такими страшными глазами, что я чуть не превратился в камень. — Статья в «Джорнал»! На первой странице. «Джорнал» читают все: члены правления, институционные инвесторы, аналитики. Это катастрофа!

— Да, хорошего мало, — признал я и зарекся выступать. Годдард шумно выдохнул.

— Сейчас главное — не перекрутить мяч, — сказал Колвин. — Не показать, что мы испугались. — «Перекрутить мяч» — интересное выражение. Значит, он или спортсмен, или болельщик.

— Соберем начальников отделов инвестиций и корпоративных коммуникаций и напишем письмо главному редактору, — предложил Камилетти.

— Да черт с ним, с «Джорнал»! — оборвал его Годдард. — Надо предложить эксклюзивное интервью «Нью-Йорк таймс». Скажем, что поднимем вопросы, которые беспокоят всю отрасль. Они клюнут.

— Можно и так, — сказал Камилетти. — Но никаких громких протестов. Не хватало, чтобы «Джорнал» написал ответную статью и поднял еще больше шума.

— У меня создалось впечатление, что репортер «Джорнал» получил информацию изнутри, — вставил я, забыв, что решил держать рот на замке. — Мы знаем, кто это мог бы быть?

— Пару дней назад мне приходила голосовая почта, но я был в отъезде, — сказал Годдард. — Вот он и написал, что до меня «не достучаться».

— Наверное, он и мне звонил... Впрочем, не знаю, могу проверить почту. Только я ему точно не перезванивал, — добавил Камилетти.

— Едва ли кто-то из наших сознательно пошел бы на такое, — сказал Годдард.

— Конкуренты, — отрубил Камилетти. — Например, «Уайатт».

На меня никто не взглянул. Знают ли помощники Годдарда, что я работал в «Уайатте»?

Камилетти продолжал:

— Он сплошь и рядом цитирует наших торговых посредников — «Бритиш Тел», «Водафон», «ДоКоМо», — якобы мобильные телефоны перестали продаваться. Собаки не едят собачий корм. Как репортер из Нью-Йорка вообще дозвонился до японского «ДоКоМо»? Тут не обошлось без «Моторолы», «Уайатта» или «Нокии».

— Как бы то ни было, — сказал Годдард, — дело сделано. Я не пиарщик, а директор. Подумаешь, глупая писулька! Исказили факты, приврали — что тут такого? Если не считать мрачного заголовка, ничего нового я не прочитал. Мы сводим дебет с кредитом каждый квартал. Уолл-стрит в нас души не чает. Прибыль еле ползет — Господи, так ведь вся отрасль страдает! Пустое ерничанье. Что ж, и на старуху бывает проруха.

— На какую старуху? — не понял Колвин.

— Додуматься же: якобы мы впервые за пятнадцать лет терпим убытки в квартале... — вздохнул Годдард.

Камилетти покачал головой и тихо сказал:

— Нет. Все куда хуже.

— О чем ты говоришь? — удивился Годдард. — Я только что приехал с совещания по сбыту в Японии, там все отлично!

— Мне пришел анонс статьи еще вчера вечером, — сказал Камилетти, — и я сразу написал финдиректорам в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе, затребовав данные по внутренним доходам за неделю.

— И что? — спросил Годдард.

— Ковингтон из Брюсселя связался со мной час назад, Броди из Сингапура — ночью. Цифры выглядят паскудно. Стартовая продажа прошла удачно, а на рынке — полный провал. Эти регионы дают нам шестьдесят процентов дохода. Без них мы катимся под откос. Дело в том, Джок, что в этом квартале мы прогораем, и прогораем серьезно. Это самая настоящая катастрофа.

Годдард взглянул на меня.

— Адам, эта информация не должна дойти до чужих ушей, предупреждаю, ни слова...

— Конечно.

— У нас есть, — начал Годдард, запнулся, потом продолжил: — Господи, у нас же есть «Аврора»...

— Доходы от «Авроры» начнут поступать лишь через несколько кварталов, — сказал Камилетти. — А нам нужно выплыть сейчас. И вот что: когда эти цифры обнародуют, акции резко упадут, — продолжал он уже тише. — Прибыль за четвертый квартал снизится на двадцать пять процентов! Мы потеряем значительную сумму.

Камилетти сделал паузу и посмотрел на Годдарда.

— По моим подсчетам, убыток до выплаты налогов составит почти полмиллиарда долларов.

Годдард сморщился:

— Боже мой!

Камилетти продолжал:

— Как мне сообщили, инвестиционный банк в Бостоне уже собирается перевести нас из категории «повышенный вес» в «среднерыночный». Значит, наши акции перестанут покупать. А это до того, как все вышло наружу.

— Боже милостивый, — простонал Годдард, качая головой. — Так несправедливо, если подумать, что у нас в кармане!

— Вот почему нужно еще раз внимательно на это посмотреть, — сказал Камилетти, ткнув указательным пальцем в синюю папку.

Годдард забарабанил пальцами по своей копии. Я заметил, что у него опухшие суставы, а руки покрыты печеночными пятнами.