Читаем Параллельный катаклизм полностью

То существо, на котором ехал сейчас Джумахунов, звалось Огонек, но это был вовсе не тот черногривый Огонек, который поделил с ним когда-то все тяготы походов по Польше и Германии, нет – тот Огонек сгинул, сломал шею, кувыркнувшись с обрыва вблизи красивой речки Маас, с двумя двадцатимиллиметровыми пулями в туловище. Джумахунов тогда тоже едва не погиб, однако повезло. Правда, незадолго до трагедии конь Огонек успел все же побывать в Африке, в короткой командировке в Триполи и окрестностях, так что зеленая, травянистая Голландия, в которой он вывернул позвонки, должна была казаться животному истинным раем – на свое счастье, он не вернулся дослуживать в пустыню. Огромный двугорбый боевой верблюд, на котором восседал Джумахунов, теперь назывался так по старой памяти о боевом товарище, хоть и не человеке.

Джумахунов внушал истинный трепет «детям пустыни», поскольку при каждом удобном случае демонстрировал свое беспощадное умение орудовать саблей, хотя, сказать по правде, с нового, высоченного Огонька это было вовсе не так удобно, особенно когда противник пеший. Кроме того, он вначале намеренно, а теперь, наверное, по инерции вел жизнь, очень схожую с привычным окружающим бытием шейхов и падишахов. В нескольких, относительно часто посещаемых им селениях у него в распоряжении находились небольшие гаремы, а также персонал слуг и рабов из помилованных, по доброте душевной, пленных.

– Понимаешь, – объяснял он присутствие таких вопиющих отклонений от марксистского понимания социализма каждому очередному, прикомандированному на два года, замполиту, – нельзя в чужой монастырь вламываться со своим уставом. Если я сразу введу у этого дикого народа моногамию – это может вызвать партизанское волнение, и не только среди мужчин. Еще не хватало мне здесь отрядов амазонок. Мы что здесь строим, коммунизм или матриархат?

Последний вопрос, будучи прямым и однозначным, надолго выбивал у замполитов почву из-под ног. А для пущей убедительности он завел в одном из населенных пунктов маленький гарем для замполитов и периодически прилетающих для проверки особистов. В общем, жизнь налаживалась.

В Союз Джумахунова абсолютно не тянуло. Иногда, в пылу ностальгии, после заунывного пения своего придворного стихотворца-араба или лихого концерта полкового ансамбля песни и пляски он чиркал все еще живым родителям весточку в далекий Фрунзе.

«Мама и папа, – писал он по-киргизски, – у меня все в порядке. Я по-прежнему нахожусь в учебном лагере и, как и ранее, преподаю здесь коневодство. Подчиненных у меня много, и они любят меня, как отца родного, за доброту и ласку. Часто со своим отрядом мы выезжаем помогать местным колхозам в уборке картофеля или редиса. Командование меня ценит, даже вождь всех угнетенных народов и рабочего класса – Сталин знает о моих достижениях в боевой и политической подготовке. У меня уже есть множество орденов и медалей за ратные подвиги на полигонах. В нашем подразделении процветает братство, товарищеская выручка и сотрудничество всех народов нашей прекрасной Родины – СССР. Очень хочется вас всех обнять и снова вместе копаться в нашем приусадебном огороде. Однако не все еще спокойно на нашей круглой Земле. Империалисты и баи всего мира хотят задушить свободу и независимость нашей и прочих правильных стран. Поэтому я должен стоять на посту в постоянной боевой готовности. Папа, а вступил ли ты в партию, как я тебе советовал? До свидания, спешу на лекцию по новой работе вождя всех народов „О невозможности построения коммунизма в одной, отдельно взятой стране“. Ваш Ренат».

Он отсылал свои письма, даже не заклеивая конверты, – зачем создавать трудности тем людям, которые по своим служебным обязанностям должны их читать, разыскивая скрытый смысл или намеренную выдачу количества личного состава, вооружения и боевой техники либо местности дислокации боевой части. Поскольку ничего такого в его письмах при самой придирчивой проверке не присутствовало, они быстро доходили до адресата. Это была одна из мер запутывания теоретически допустимой шпионской сети империалистов: письма из ближних мест шли невероятно долго, а из далеких авиация доставляла их почти мгновенно, а посему географическое положение частей нельзя было установить, составляя графики зависимости времени и места.

Своих мифических деревянных воинов Джумахунов практически позабыл, правда, однажды он заставил одного из подчиненных, умеющего орудовать резцом, сделать ему несколько похожих на детские воспоминания коников, и хотя скульптор постарался на славу, его произведение не зажгло в командире полка никакого внутреннего огня. Он даже не помнил, куда потом задевал эти статуэтки.

Звание полковника Джумахунову присвоили, можно сказать, заочно, с опережением всех сроков и без всякой академии. Возможно, ему просто повезло или, по мере гибели в боях и переквалификации кавалеристов в танкистов, оставалось все меньше кандидатов среди людей, умеющих ездить верхом, – он правда не знал причин своего искрометного возвышения.

Перейти на страницу:

Похожие книги