Параллельные

К счастью, вроде бы никого не было. Я даже осмелилась из гостиной аукнуть несколько раз, а Саша вообще обнаглел – врубил свет. Скривился, когда увидел полуразобранную панель на стене – вероятно, тут еще и косметический ремонт затеяли. Кстати говоря, эта мысль никого из нас не посетила. Обнаружь мы тут пару сотен узбеков-маляров, ружье с солью показалось бы нам гуманным решением.

– Хоть попрощаемся с этим местом как следует, – сказал Саша, вынимая из пакета бутылку вина. – Вот, это я из бара Егора Михайловича спер. Хороший был дом, здесь твой Гоша очень уместно смотрелся. Ужин небогатый, но будем считать, что это ресторанная еда, – он вытащил полпалки вареной колбасы, поясняя: – Это у Егора Михайловича в холодильнике завалялось. И свечи – уже из моих запасов.

– Свечи? – рассмеялась я. – Ты свет включил, и на улице уже светло.

– Помолчи, Кристина, если ничего не понимаешь.

Последним вытащил из кармана свой телефон и нажал на плей-лист, включив музыку. Я прислушалась:

– А вот это в самом деле романтично. Неужели ради меня скачал старые рок-баллады?

Он сел напротив, откуда-то выудив еще и штопор. Продуманный парень, не придерешься!

– Но стаканов нет, никаких, – тут же омрачил он свой светлый лик самого большого гения, – что-то я о них вообще не подумал.

Сделал глоток прямо из бутылки, протянул ко мне с тостом:

– За нас, Кристина. И пусть это свидание будет не последним, но последним в таком бардаке.

– Я за рулем, потому буду только изображать участие, – ответила я. – За нас, Саш. И за идеальную музыку. И за справедливость.

– Не буду пить за то, чего не существует. Я про идеальную музыку – ее нет и быть не может. Это, знаешь, как идеальный человек. Колбаски?

– Изволь. И ладно, соглашусь: кому-то – Бетховен, а кому-то – танцы под барабаны.

Он подхватил:

– Кому-то – Мисс Мира, кому-то – девчонка с обветренными губами.

– Ты на кого намекаешь?!

Я вытянула упомянутые губы – пусть хоть небольшое шелушение рассмотрит, а то достал придираться. В ответ на этот маневр Саша нервно сглотнул. Я на подобную реакцию смутно надеялась, но вряд ли всерьез рассчитывала. Неужели он действительно на мне залип? Все-таки удивительно, как-то до сих пор не верится, хотя во время его отъезда я только о том и думала. Представляю, каково будет мое разочарование, когда через недельку-другую он наиграется и потеряет ко мне интерес. А вслух получилось произнести другое:

– Представляю свое разочарование, если все это мне не кажется, и потом всю оставшуюся жизнь мы будем ото всех прятаться, отмечать праздники с ворованными вином, колбасой и даже цветочками. Нет, сегодня это даже забавно, я не преувеличиваю! Но давай заранее договоримся – хотя бы на совершеннолетие наших детей сообщим им, что папа с мамой встречаются?

– О, ты начала думать и планировать, – скривился Саша. – Кажется, я окончательно ослабил хватку! Ты была обязана потерять голову, влюбиться в меня окончательно, сходить с ума от моего безрассудства и выдумки! Я-то разрулю. Сначала выплыву, затем добью Михалыча новостями, потом снова выплыву. Но разве ты сама хочешь этой огласки?

– Вообще нет, – я уверенно покачала головой.

Саша сделал еще один глоток, поставил бутылку на стойку и встал, протягивая руку.

– Тогда у меня есть план, как все повернуть. Но тебе придется мне довериться. Ты еще молодая и глупая, а я – большой и умный…

– Ты-то? – рассмеялась я, принимая его ладонь.

– Ну, когда-нибудь стану, – он подмигнул и прижал меня к себе.

Конечно же, с его идеальным чутьем музыки он в танце становится безупречным партнером. Хоть закрывай глаза, задирай вверх голову и уплывай по течению мелодии и его поддержки. И все мысли улетучиваются – о будущем, о том, что такой красавчик просто не может любить меня вечно и, вопреки предыдущему, что он, инфантильный и избалованный принц некоронованный, меня недостоин. В голове не остается ничего разумного, только эйфорическое ощущение, что именно здесь я и должна быть. И что даже если завтра все развалится, то именно об этом моменте я не пожалею.

Он уловил этот момент безошибочно – прижал меня еще ближе, наклонился до самого лица и прошептал, уже касаясь губами моих:

– Кристин, я мир переверну и снова поставлю на ноги. Но никогда меня не оставляй. Я всю жизнь буду этого бояться и без конца об этом напоминать – делай вид, что не раздражаешься, и не оставляй. У меня заряда доверия ровно на одну попытку полюбить. И если ты уйдешь, тогда мне больше будет незачем переворачивать мир.